— Тара, ты меня слышишь?
— Да, — ее голос был сонным и бесцветным.
— Ты должна остаться внутри, милая. Можешь это сделать для меня?
— Нет, — она медленно покачала головой. — Я ему нужна.
Желудок скрутило.
— Кому, Тара? Кому ты нужна?
— Хайлиниусу.
— Кто это?
— Моя любовь.
— Зачем ты ему нужна?
Она схватила мою руку и сунула под ночную рубашку. Трусики промокли насквозь, а клитор неприлично набух. Я отдернул руку.
Тара улыбнулась.
— Видишь, что он со мной делает? Ты так не можешь. Я пойду с ним.
— Сядь, — сказал я ей, но подчинился Большой Стив.
Я потащил Тару к дивану. Она сопротивлялась изо всех сил: била меня по щекам, царапала и дергала за волосы.
Щеки горели, грудь расцвела кровавыми бороздами. Я вытер кровь и с тревогой уставился на Тару. Желание ударить в ответ было нестерпимым, но я проглотил свой гнев.
Флейта продолжала петь. Большой Стив завыл.
— Какого черта с тобой случилось, Тара?
Она хихикнула.
— Я хочу его. Очень хочу. Он мне нужен.
— Да ну нахер.
Схватив бейсбольную биту, я ринулся к задней двери. Бита так и норовила выскользнуть из вспотевших ладоней, но я лишь крепче вцепился в нее. Большой Стив шел за мной, но стоило открыть дверь, как он тут же отступил назад, под защиту стен. Я вышел наружу. Дождь обрушился на меня, кровь ручейками бежала по груди. Я зашел за угол дома и замер.
Между моим двором и домом Дейла стоял сатир и играл на флейте. Закрыв глаза, он слегка покачивался в такт музыке. К нему приближалась Клодин, вытянув руки, словно собираясь обнять любовника. Она жадно облизывала губы. Тонкая футболка и трусики льнули к ее телу, как вторая кожа, и хотя ее немолодая грудь уже обвисла, возбужденные соски гордо торчали под влажной тканью.
— Хайлиниус, — завизжала Клодин от радости. — Я здесь!
Краем глаза я заметил движение и развернулся как раз в тот момент, когда Тара промчалась мимо. Я попытался схватить ее, но мокрые пальцы только скользнули по коже. Вдвоем они упали на колени у ног сатира. Массивный член болтался в сантиметре от их лиц и, невзирая на сверхъестественность ситуации, меня переполнила чистейшая ревность, когда я увидел в глазах Тары восхищение.
— Тара? — мой голос сорвался.
Сатир открыл глаза и улыбаясь посмотрел вниз. Тара вытянула руки и принялась за его член. Клодин присоединилась. Дождь ручьями стекал по их волосам.
Моя ревность превратилась в бешенство.
— Отвяжись от моей жены, ублюдок!
Подняв биту, я шагнул вперед. Взгляд сатира метнулся ко мне.
— Не приближайся, — предупредил зверь. Его голос шуршал, как гравий.
— Тара, — крикнул я. — Отойди от него!
Вместо этого моя жена сомкнула губы на головке чудовищного пениса, а Клодин принялась вылизывать ствол. Их руки гладили плотный мокрый мех на бедрах и поддерживали по огромному, размером со сливу, яйцу.
Дейл выбежал наружу в развевающемся по ветру халате и с карабином в трясущихся руках. Он забыл очки и теперь подслеповато щурился, пытаясь разглядеть, что творится во дворе. Когда он понял, чем занимаются наши женщины, его челюсть буквально отвисла.
— Сукин сын… — Он задыхался от ярости. — Клодин…
Дейл вскинул ружье на плечо и прищурился, пытаясь прицелиться сквозь ливень.
— Пошел прочь от моей жены! — я подошел ближе, держа бейсбольную биту над головой, готовый выбить из него всё дерьмо.
Тара вдруг повернулась ко мне, всё еще с членом во рту. Ее левая щека распухла, как у спрятавшего орех бурундука. Она освободила рот и улыбнулась. С ее губ капал предэякулят.
— Я хочу детей, Адам, а ты мне их дать не можешь. Ты испорчен. Ты слаб. Поэтому они умерли. Хайлиниус может подарить мне сильных и здоровых детей.
Закончив, она вернулась к сатиру. Ее голова заходила ходуном.
Я издал сдавленный стон. Слезы брызнули из глаз и смешались с каплями дождя на лице.
— Ты, сука…
Клодин стянула трусики и встала на четвереньки, подставляя чудовищу задницу и влагалище. Ее пальцы впились во влажную траву.
— И я, — простонала она. — Я тоже хочу тебя, Хайлиниус. Внутри себя. Мой муж давно потерял свою силу.
Дейл щелкнул предохранителем.
— Адам, отойди от них.
Уши сатира дрогнули, и он отскочил назад. Его огромный пенис выскочил изо рта Тары с влажным приглушенным чпоком. В глазах моей жены вспыхнуло разочарование.
— Ты прервал мои утехи второй раз, — сказал Хайлиниус, пристально глядя на меня. — Я помню твой запах. Я должен продолжить свой род, того же хочет и твоя жена. Настало время для моего вида снова жить и ходить по лесам земли.