Шум приближался. Прутья трещали. Листья шуршали. Ветви раздвинулись.
Я закричал.
Олень. Нет, пятнистый олененок перемахнул через упавшее дерево, ринулся через тропинку и исчез в подлеске, сверкая белым хвостом. Выглядел он таким же напуганным, как и мы.
— Твою мать! — я задыхался и пытался унять бешеный пульс.
Большой Стив спрятался в моих ногах. Я посмотрел на него. Он ответил мне нежным взглядом коричневых глаз и смущенным вилянием хвоста.
—Тебе должно быть стыдно,—сказал я ему. Он прижал уши и отвернулся.
Сердце всё еще колотилось, кровь стучала в висках. Меня почти тошнило от внезапного прилива адреналина.
Большой Стив заскулил.
Я пожал плечами.
— Ладно, нам обоим должно быть стыдно. Тебе лучше?
Большой Стив завилял хвостом соглашаясь и отошел. Он нюхал почву там, где пробежал олененок, его хвост, не переставая, вилял: храбрость вернулась. Решив, что теперь можно идти дальше, он потянул меня вперед.
Я рассмеялся. Храбрый малоизвестный писатель и его преданный друг, до смерти напуганные оленем. И не просто оленем — олененком.
Дети…
Незваные мысли о последнем выкидыше Тары вернулись. В животе что-то шевельнулось, больно ударив в желудок. Сам того не заметив, я начал смаргивать слезы.
Лес казался холоднее, чем обычно.
2
Когда у Тары случился первый выкидыш, мы даже не поняли, что произошло. Это случилось через год после свадьбы. Мы безуспешно пытались зачать с медового месяца. Не то чтобы мы мало старались. Знаете старую поговорку про кроликов? Это про нас. Утром, днем и ночью, а когда Тара овулировала — в три раза чаще.
Однажды ее месячные задержались на несколько дней. Обычно они шли как по часам, поэтому мы сразу подумали — это беременность.
Тест нам так и не пригодился. У Тары начались острые боли, судороги и сильное кровотечение. Обильнее обычного. Когда всё закончилось, мы подумали, что это просто необычная менструация. И только после второго выкидыша мы узнали, что проходим через это не в первый раз.
Второй был в разы хуже. У нас не было сомнений. Тара купила первый тест за неделю до ожидаемых месячных. Он показал две полоски, но какие-то неяркие, так что мы решили подождать. После стольких попыток, несмотря на обещания не загадывать, мы всё же очень сильно надеялись. Второй тест тоже был положительным, а уж после похода к врачу всё встало на свои места. Бог услышал наши молитвы. Наконец-то у нас должен был появиться ребенок.
Тара начала планировать, в какой цвет выкрасить стены в детской, а я стал раздумывать, как попросить издателя о прибавке, чтобы не пришлось возвращаться на полную рабочую ставку только ради того, чтобы оплачивать счета. (В то время я работал несколько дней на бумажной фабрике, а в остальное время писал). Знать, что ты скоро станешь родителем, было странно, страшно и волнительно. Мы стали перебирать имена. Если будет мальчик, Тара хотела назвать его Джоном или Полом. Пережиток тщательно скрываемого католического «наследия». Мне они не нравились. Я склонялся к Хантеру в честь Хантера С. Томпсона, моего кумира. Ей не нравилось. В девчачьих именах согласия было больше: Эбигейл, Аманда или Эмили. Мы купили детское автокресло и минивэн вдогонку. Детская кроватка, качели, стульчик и целый шкаф детской одежды. Тара наконец-то решила покрасить комнату в светло-сиреневый и наклеить бордюр с осликом Иа. Чтобы Таре не пришлось дышать вредной краской, я в одиночку покрасил комнату за одни утомительные выходные.
Тара записалась на курсы будущих мам и начала читать всякие статьи и форумы, собирая информацию со всех просторов Сети. Мы обсуждали все за и против кормления грудью и кормления из бутылочки. Я заставал ее, рассматривающей себя в зеркало в полный рост: она вертелась перед ним, пытаясь разглядеть живот. «Я буду хорошей матерью?» — спрашивала она меня. «Лучшей», — отвечал я. Мы много держались за руки, чаще говорили и проводили больше времени вместе. Как будто снова влюбились друг в друга. Не знаю, были ли мы когда-либо так же счастливы, как в те дни.
Через шесть недель у Тары пошла кровь.
Естественно, мы испугались. Никто из нас не знал, что происходит. Всё произошло слишком внезапно. Одним утром Тара пошла в туалет и обнаружила кровь на туалетной бумаге. Не так много, как в первый раз. Несколько капель. Ярко-красных капель. Помню, она сказала с потрясением и сомнением в голосе:
— Она такая яркая. Так не должно быть.
Призрак выкидыша поднял уродливую голову, а вместе с ним пришли мысли о раке и всех других ужасных болезнях. Мы поехали к врачу и молчали всю поездку.