Мерл махнул в сторону стены.
— Может, через подвал? Я, кажется, видел люк.
— Ну уж нет, — сказал Клифф.
— Ты же не веришь в чертовщину, — подначил Мерл.
— Да. Но это не значит, что я полезу в старый подвал.
— Страшно?
— Просто не люблю пауков. А в подвалах их полно.
Я усмехнулся.
— Ты боишься пауков? Ты?! Клифф Свенсон, дамский угодник и задира?
— Отцепись, Адам.
Он бросил окурок в траву и притоптал его каблуком.
— Пойдем проверим люк в подвал. Всё равно, наверное, закрыт.
Похоже, подвал-таки забыли запереть. Петли были ржавыми, и нам пришлось потрудиться, чтобы поднять дверцы. Перед нами предстала деревянная лестница, уходящая во тьму. В воздухе пахло плесенью. Я подумал, что услышал, как что-то скользнуло в темноте, но ничего не было видно.
Сняв перекрывающую спуск паутину, я включил фонарик и пошел вниз. Пыль плавала в конусе света. Дейл схватил меня за плечо: глаза круглые, кадык дергается.
— Адам, может, не стоит этого делать? Мы ведь совсем не спали. Можем пойти к Рамиресу прямо сейчас и рассказать обо всём.
Я отмахнулся от него.
— Нет. Мы должны это сделать. Если не ради себя, то ради наших жен. Ты своими глазами видел, с чем мы столкнулись, Дейл. Я знаю, что видел, хоть и не понимаю, как это возможно. Я хочу выяснить, откуда он взялся. Возьми себя в руки.
Он закрыл глаза и кивнул.
Я медленно спустился в темноту и обернулся, когда добрался до дна.
Они были похожи на троицу ангелов в слепящих лучах солнца.
— Вы идете?
Ботинки затопали по лестнице. Мерл начал напевать «Малютка-паучок» и Клифф ударил его в плечо.
Глаза приспособились к темноте. Наверху стоял теплый весенний денек, но в подвале как будто поселилась зима: пар изо рта облачком застывал в воздухе, а холод, поднимающийся от треснувшего бетонного пола, пробирал до костей.
Другая лестница вела на первый этаж. Я предположил, что прямо над нами находится кухня.
Луч света скользнул по подвалу. Стены из шлакоблоков. Кое-где сквозь цемент просачивается влага. В трещинах растет черно-зеленая плесень. Она поблескивала в свете фонаря и выглядела как склизкие щупальца. Гнилью пахло настолько сильно, что мы старались дышать через рот. Подвал был завален мусором, а в полутьме всё принимало зловещие формы. Бойлер и печь, покрытые ржавчиной. У стены громоздились трухлявые картонные коробки, переполненные старыми газетами и журналами. Пустые деревянные ящики в углу. Артефакты жизни семьи. Велосипед с десятью скоростями, спицы все в паутине. Ржавые инструменты, обшарпанная мебель, забытые игрушки, старая буржуйка, дубовые сундуки и их содержимое, скрытое под толстым слоем пыли. Половик, старые веники и швабры. Рабочий стол уставлен ржавыми банками из-под краски, пластмассовыми и металлическими канистрами из-под скипидара и бензина, баллончиками с краской. Ящик под картошку почернел, а его содержимое, когда-то бывшее картофелем, теперь напоминает высушенные человеческие головы. На стальном стеллаже вдоль одной из стен сгрудились домашние заготовки: персики, яблоки, кабачки, зеленая фасоль, горох, кукуруза и свекла. Каждая банка подписана почерком мертвой женщины, выброшенной из чердачного окна собственным мужем.
— Здесь холодно, — прошептал Мерл.
— Да, — я потер руки. — Холодно.
— Этой плесенью дышать-то, наверное, не полезно? — спросил Клифф.
— Наверное, нет, — ответил Дейл. — Но я не стал бы волноваться. Долго мы здесь не пробудем.
— Мечтай. Твои слова да богу в уши.
Я напряг слух, пытаясь расслышать возню мышей или крыс. Повсюду были их следы: гнезда из газет и плесневых обрывков одежды, помет на карнизах и полу, но ни одного живого представителя. В подвале стояла мертвая тишина, и это пугало.
Клифф прикурил сигарету, чиркнув зажигалкой. Темнота, казалось, льнула к язычку пламени, пытаясь погасить его.
— Почему мы шепчем? — его голос эхом отозвался от стен. — Здесь никого нет.
Над нами скрипнул пол.
Мы застыли. Дейл схватил меня за руку. Я затаил дыхание. Сердце бешено застучало в груди, пытаясь выскочить через горло.
— Наверху кто-то есть, — голос Мерла был настолько тихим, что я едва разобрал слова, но почувствовал ужас, обуявший старика.
— Не может быть, — прошептал я. — Кроме нашей, машин больше не было.
— Пешком пришли.
— Откуда? — прошипел Дейл. — На мили вокруг ничего нет.
Он тяжело дышал, и я вспомнил о его сердце. Не хватало еще Дейлу схватить сердечный приступ в подвале заброшенного фермерского дома.
— Дом старый, — предположил я. — Дерево проседает.
Доски заскрипели снова. Один раз. Два. Три. Звук напоминал шаги. Затем всё стихло. Казалось, что тьма вокруг становится всё плотнее, набирает силу и наступает на нас. Я сопротивлялся желанию броситься на мрак с кулаками. Скрип не повторялся.