Ступни обожгло кипятком, и мужчина запрыгнул на унитаз. Вода, переливаясь через край ванны, разливалась по полу. Угрюмов заорал, не стесняясь эмоций, призывая на помощь соседей. Он надеялся, что вода начнет уходить на нижний этаж, просачиваясь через щели в полу, но вместо этого уровень кипятка поднимался, приготовив мужчине жуткую гибель. Сергей глазел по сторонам, придумывая, как забраться повыше. Он попытался зацепиться за крепление канализации и встать на трубы, но тело стало скользким от пара и пота. Мужчина сорвался в кипяток. Страшный крик прокатился по дому. Угрюмов извивался на полу, крича от ужаса, не сразу поняв, что воды вокруг нет, а сам он невредим и лежит на кафеле без ожогов. Прошло полчаса, пока мужчина приходил в себя, лежа на полу голым, с полотенцем в руках. В доме казалось тихо. Лишь где-то на верхнем этаже кто-то долго не мог прокашляться, а потом смыл воду в унитаз. Холод бетонного пола наконец заставил подняться. Сорванный кран оказался цел, а дверь приоткрыта. Сергей вышел из ванной и осмотрелся. На кухонном столе стояла с вечера оставленная грязная посуда. На полу, возле мойки, сбились в кучку пивные бутылки. На стекле окна крупными буквами оставленной масленичной красной помадой осталась надпись: «Выглядишь как клоун. Перестань бухать».
Период бездействия, затянувшийся на год, закончился. Находясь еще в растерянности, больше по инерции, Угрюмов уже понимал, что придется действовать под напором внезапно навалившихся обстоятельств. Полиция уже сообщила родителям о смерти дочери, а значит, узнают остальные в городе, в том числе и бандиты. Временное прибежище перестанет быть тайным и безопасным. Его найдут, вопрос во времени. Следовало снова бежать, и мужчина занялся сбором вещей, подсчетом денег и прокладкой маршрута. Он перемыл посуду и прибрал квартиру. Собрал мусор и вышел на улицу, направившись к мусорным бакам, намереваясь слинять через час из города. Проходя парковку, заметил возню между машин. Женщина, присев на асфальт и прижавшись спиной к кузову, кое-как прикрывая сумочкой голову, получала удары от мужика, нависавшего над ней. Шерстяной длинный шарф желтой полосой извивался от места нападения до места расправы. Бежевое пальто женщины, сбившись набок, прикрывало часть лица, собирая подолом грязь. Стройные ножки, в демисезонных ботиночках и черном брючном костюме, согнувшись в коленях, ровненько опирались на асфальт, не помогая хозяйке в защите и не пытаясь бежать.
Сергей освободил руки от мешка.
— Ты чего делаешь? Отвали от нее! — прокричал он напавшему, приближаясь. Тот никак не среагировал. Он кулаком, с затяжным перерывом, глухо наносил удары, по голове и лицу женщины, до этих пор не издавшей ни крика, ни стона, ни призыва о помощи. Угрюмов еще не придумал, что будет делать с напавшим, схватив его за плечо. Человек повернулся перекошенным на один глаз лицом, изрытом морщинами, обдав запахом давно немытых волос, исходившим от густой растрепанной бороды. Сергей упал, отлетев к мешку, толком не поняв, как это случилось. Мужик улыбался, выставляя напоказ гнилые зубы. Угрюмов быстро вскочил и снова ринулся вперед, в последний момент различив направленный на себя ствол. Удар пули в грудь перехватил дыхание, и Сергей хрипло выдохнул остатки воздуха, присев на ослабевших ногах, хватаясь руками за воздух. Пару раз он приходил в сознание: в машине скорой помощи и на операционном столе. Ранение оказалось тяжелым, так как пуля сломала ребро, разорвав легкое, застряв в районе лопатки. Еще потеря крови усугубляла положение, и потому врачи оценили шансы выжить пятьдесят на пятьдесят.
За окном нависала ночь, а палату освещала тусклая дежурная лампочка, да еще свет коридора из-под двери острым углом разрезал темноту. Дышалось тяжело, с болью на каждом вдохе и выдохе. От умиравшего тянулись трубки медицинской техники, замедляющие переход из этого мира в потусторонний.
— Лежи спокойно, — послышался голос, сложно определяемым, по половому признаку. — Врачи сомневаются, что выживешь.
— Кто ты? — то ли прошептал, то ли подумал Угрюмов.
— Я хочу помочь. Ты умираешь. Ты чувствуешь, как растворяется жизнь?