Майкл чувствовал, как горят уши от злости, как пульсируют вены на шее и бешено бьётся сердце. Он сжал кулаки так, что длинные ногти на правой руке впивались в кожу, но тогда ему было по чёрту. Тогда его голова была заполнена лишь гневом на отца, он так и хотел впечатать того в стену, несмотря на разность в телосложении.
- Уходи отсюда, уходи из моего дома и никогда не появляйся в этом городе, - прошипел Майкл; и так испугался собственного голоса, что был готов сам уехать как можно дальше.
Отец больше не стал отпираться. Он лишь бросил последний взгляд на сына и постарался запомнить его, потому что боялся, что старость может забрать образ единственного родного ему человека. Мужчина понимал, почему Янг-младший так возненавидел его, и также, что он никогда не простит отца.
- Прощай, сын, - произнёс он полные горечи слова дрожащим голосом и закрыл за собой дверь.
Пока ярость угасала, на её место становилась здравомыслие.
- Может, не нужно было так орать? - нечаянно спросил Майкл сам у себя вслух, но опомнился. Этот человек выбросил его на улицу, как бесполезный мусор, он заслужил это.
Янг присел на край кровати, ссутулился, не отрывая пустого взгляда от какой-то «интересной» щели в полу, и замер в таком положении на некоторое время. Голова была пуста, ни одна мысль не гуляла в ней, и юноша потерял счёт времени. В такие нередкие моменты ему казалось, будто его душа временно выходила из его тела, жаловалась миру на Майкла, но возвращалась в него только потому, что была вынуждена.
Он выпал из транса только когда почувствовал, как рядом с ним прогнулся матрас, и кто-то обхватил его тонкой заботливой рукой за плечи. Он моментально бросил взгляд на человека, от части желая, чтобы это был отец, но это была его мать. Глаза женщины были красные из-за лопнувших в них капилляр. Тело всё того же мертвецкого оттенка, каким было и в прошлый момент их встречи. Но цвет радужки - всё тот же глубокий синий и живой.
- Я так по тебе скучал, мама, - признался Майкл и дотронулся до её ледяной руки. Он не хотел больше никогда не разжимать ладонь.
- Я тоже, - Марго мягко улыбнулась сыну. - Тебе не следовало так кричать на отца, он ведь правда пришёл просить у тебя прощения. Он любит тебя всем сердцем, я чувствую это, - женщина сжала кулак на своей груди.
- Но... он бросил меня, я не могу простить его.
- Но чем лучше я? Я тоже оставила вас, чем я отличаюсь от него?
- Ты... ты... - Вопрос заставил музыканта задуматься, он не мог ответить на него. - Ты хотя бы давала знать о себе в отличие от него.
- Но я не вернулась, а он - да. Тебе следует простить его, и ты увидишь, что сделал это не зря. И соглашайся на группу, ты талантливый мальчик, ты увидишь свет, как Битлы, я вижу это.
- Почему ты так уверена?
- Потому что ты - мой сын. Я уверена, что всё, что ты делаешь, обязательно пойдёт лишь на пользу. Я верю в тебя, - глаза Марго, как и Майкла, заполнились слезами.
- Я люблю тебя, - сорвалось с уст юноши, и он позволил слезам выйти наружу. Боль словно связала все внутренности музыканта в крепкий узел. Он хотел только плакать, чувствовал себя абсолютно никчёмным, бесполезным, ненужным и покинутым. Он бы всё отдал, лишь бы то, что обнимало его было из плоти и крови, как когда-то.
Мать взяла сына за левую руку - ту, на которой и был тот шрам. Она печально вздохнула, проведя по нему холодными мёртвыми руками.
- Скоро мы все будем вместе, не торопи события, - пообещала Марго, вытирая свободной ладонью слёзы с лица сына. Он накрыл её ладонь своей, не желая, чтобы она покидала его. Но вопреки всем его желаниям, призрак перед ним стал бледнеть, исчезать.
- Не уходи, прошу тебя, только не сейчас, не снова, мама, - молил ребёнок. Он неотрывно смотрел в её угасающие лазурные глаза и, как отец, старался в последний момент запомнить их, боясь больше никогда не увидеть. - Не уходи, я люблю тебя.
Майкл снова остался один, боялся, что это будет навсегда. Он ещё чувствовал родную, но холодную ладонь матери на своей щеке, её присутствие рядом с собой. Слёзы жгли кожу.
Сердце болезненно ныло, и это только больше наталкивало Майкла на ужасные мысли.
«Скоро мы все будем вместе, не торопи события», - вспомнил он и отогнал эти мысли прочь.