Ч. I. Глава 3. Кто эти люди и кто я такой?
- Корень из девяти тысяч двухсот шестнадцати? - Что? - Парень, назвавший себя Карлом. - Я не знаю. - Хорошо, - протяжно вздохнул Майкл и, пропуская просьбы Хьюберта, продолжил нудный расспрос: - Какие ассоциации вызывает у тебя слово «пешка»? - Послушай, чувак, я пришёл сюда не в «угадай-ку» с тобой играть, а пробоваться в группу, - Карл явно был недоволен, а также не мог ответить ни на один вопрос Майкла, хотя для Янга это казалось элементарным. - Вы берёте меня? - Мы перезвоним тебе, если никого больше не найдём, - Хьюберт успел скорее встрять в разговор, пока его друг не сказал ничего лишнего. Карл, ничего не сказав, упаковал гитару и, не удосужившись даже попрощаться, покинул стены дома Дэвидсонов. Он был первым и наверняка последним желающим вступить в группу Майкла и Хью за последние три дня. - Зачем? - ледяной взгляд Дэвидсона пронзил Майкла. - Чего ты хочешь от них? Они музыканты, Майк, не математики. Мы ищем тех, кто будет играть с нами, а не решать твои глупые математические задачки. - А что мне делать в перерывах? Ты вечно занят на своей работе, мне скучно целый день дёргать струны. Я что, зря два года на финансиста учился, загнивая в этом университете? Мне нужно как-то расширять свой кругозор помимо музыки. Прислушавшись к звуку дождя, что лил за окнами уютного дома, Майкл совершенно прослушал слова Хью и ему пришлось переспрашивать. - После выступления в Cavern, я подумал, что нам пора что-то делать, двигаться дальше, понимаешь? Мы не можем находиться в рамках уличных развлекал, мы можем добиться лучшего, выйти за них. Помнишь, что сказал Стюард: мы были личинкой, теперь мы куколка и скоро мы станем бабочкой, которая взлетит и накроет своими крыльями планету. Нужно просто подтолкнуть нас к этому шагу - создать группу. - Ты про того чокнутого, который к нам заявился, как гром среди ясного неба в ту ночь, и сунул свои вшивые двадцать фунтов? - Майкл чувствовал, как с произнесёнными им словами, органы связались в прочный узел, а кожа покрылась мурашками. Однако это не остановило музыканта, тогда он хотел раскрыться. - Я не хотел вообще выступать там, чёрту оно нужно? Мы живём и на те деньги, что я зарабатывал тогда и, как видишь, мы ещё не сдохли. Зачем нам? Просто ответь. Хьюберт уже хотел было опустить руки, которые он держал только ради своего друга. Жажда славы стояла наперевес с желаниями Майкла - это и приводило друзей к вражде. - Хорошо, - подытожил Майкл. - Я не стану стоять у тебя на пути к твоей мечте, именно поэтому я уйду. Произнеся эти холодные, безжизненные слова, Майкл поставил огромный крест на дружбе. По крайней мере он так и думал. Музыкант взял куртку и, по-быстрому надев ботинки, затолкал шнурки в саму обувь. Руки тряслись, и он не смог заставить их слушаться. Веки жгло от поступающих слёз, которые так и желали выйти наружу с эмоциями. - Куда ты собрался? Ты видел, какая на улице погода? Скоро стемнеет. Майкл! Но, как бы он не старался, Янг уже скрылся за кустарником, росшим близ дома Хью. Ему некуда было идти, ведь единственной крышей над головой был дом друга, куда он переехал всего четыре месяца назад, так как его выгнали из собственного дома. Его отец - бизнесмен - перебрался обратно в Америку, где провёл значительную часть своей жизни, посчитав, что сын ему больше не нужен, и бизнес куда важнее родственных связей. Он выставил дом на продажу, будто у него и не было никогда сына. От него Майкл и перенял свой эгоизм, а также математические способности, но гены матери-рокерши всё же взяли верх. Она с юности, как и свой сын, была влюблена в Битлз и благодаря им открыла себе двери в музыку, где и встретила отца Майкла. Но из обычного туристического агента и, по совместительству, музыканта, его отец превратился во владельца множества турфирм по Америке и Англии. После этого их с матерью вкусы разделились и они подали на развод. Мама Майкла улетела в Китай, а отец оставил сына себе, но, когда тому исполнилось двадцать, улетел также на другой край света, оставив сына самому разбираться с собственными проблемами. Майклу ничего не осталось, как отправиться в бар и проспиртовать душу на последние два фунта, завалявшиеся в кармане куртки. Холод пробирался в кости и заставлял юношу дрожать. Кольцо, что висело на его шее, как раскалённый металл прикасалось к его груди. У этого предмета была своя, но крайне странная история: его бросил в чехол вместо монет неизвестный человек, когда музыкант исполнял песни любимой группы на улице Ливерпуля. Он не посчитал это брезгливым, ведь Майклу казалось, что оно было новым, не потёртым, но слишком велико для него, и по той причине он стал носить его на шнурке. Дождевые капли уже впитались в ткань куртки и брюк; ткань неприятно липла к промёрзшей коже. Майкл ускорил шаг, чтобы скорее добраться до бара, где он мог согреться не только снаружи, но изнутри. Вывеска горела ярким светом, издалека привлекая к себе посетителей, но большая часть местных и туристов попусту проходила мимо, и только Майкл шёл прямиком в заведение, где его ждали всегда. Войдя в здание, парень услышал тихое мелодичное пение, что доносилось из колонок. Расслабляющий тон мелодии клонил Майкла в сон, но переливающийся свет ламп заставлял глаза и мозг напрягаться. Он передвигался мимо столиков, за каждым из которых сидели люди: один человек, пара или же целая компания, но, на удивление, свободные места были только у барной стойки, на что и надеялся постоянный посетитель. Стоило ему сесть на один из высоких стульев, на четверть заполненный алкогольным напитком бокал оказался у его покрасневших от холода рук. Майкл взял его пальцами обеих ладоней, ибо сомневался, что сможет удержать одной, и несколькими небольшими глотками осушил бокал. Приятное жжение расходилось по всему пищеводу, пока последняя капля не оказалась в желудке. Янг облизнул губы в надежде, что на них окажется хоть капля виски. - Привет, - наконец поприветствовал он бармена, который понял его, лишь увидев у входа в бар. - Тебе двадцать? - спросил мужчина, придерживая бутылку над бокалом. откуда только пил Макйл. - Двадцать один, - ухмыльнулся Майкл. Этот вопрос встречал его каждый раз, когда он уже выпивал первую стопку. А нужно было это, чтобы укрыть ложь в его ответе. Майкл поднял бокал чуть выше головы и так, чтобы свет от переливающихся разными цветами ламп играл в алкоголе. Он потряс бокал, создав волны в нём, а кубики льда гремели, ударяясь друг о друга. Он изучал их, как нечто неизведанное, то, что ему доводилось видеть впервые. Их было всего три. Майкл закрыл глаза, сильно зажмурив их, что веки заболели от перенапряжения, а когда открыл их - увидел в каждом отражения дорогих ему людей. Мать улыбалась ему, а в её голубых, как океан, глазах стояли слёзы. Отец, хоть и казался суровым, но его тёплый взгляд выдавал всё карты. Хью смеялся и выглядел таким, каким Майкл привык его видеть в лучшие дни прошедшего года. Они все были очень дороги музыканту, и даже когда он пытался выражать свою ненависть к ним, где-то внутри него покоилась любовь к каждому. - Я ещё не настолько пьян, - буркнув себе