под нос, Майкл вновь выпил напиток, и почудившиеся ему образы тут же исчезли. Весь следующий час он провёл за разговорами с барменом, который был готов выслушать старого друга в любой момент и был готов простить ему пару неоплаченных бокалов виски. Дождь закончился, небо полностью очистилось, открыв звёзды, что светили на землю, как фонари. Благодаря невысоким домам в районе, где Майкл находился, пред ним предстал Млечный Путь во всей своей красе. Мать Майкла всегда любила забираться на крышу дома и сидеть там всю ночь независимо от погоды; любоваться ночным небом, усеянным алмазными крошками. Это воспоминание вызвало у юноши грусть и ностальгию, а вместе с ними и горячие слёзы. Он вытер их рукавом ещё сырой куртки и, сделав несколько шагов, чуть не угодил под несущуюся на большой скорости по автомобильной дороге машину. Из-за слёз и внезапно выплывших воспоминаний он совсем забыл следить за дорогой и тем, куда он шёл. - Придурок, смотри куда едешь! - крикнул он вслед удаляющемуся автомобилю, в придачу показав средний палец. Майкл вновь погрузился в воспоминания о матери, тоска по которой разъедала его сердце. Как бы он ненавидел её за то, что она оставила сына с отцом, его любовь к ней не угасала и тогда вырвалась, накрыв собой ненависть. - Майкл, - раздался до боли знакомый голос позади юноши. Он обернулся на зов и его ноги подкосились от ужаса и восторга, что нахлынули на него одновременно. - Мама, - голос дрожал. Она выглядела совсем иначе, чем когда уезжала. Коротко стриженные тёмные волосы теперь были собраны в растрёпанную косу, достающую уже до талии. Она была похожа на хиппи, какой её видел Майкл в последние дни встречи. Кожа бледна, утеряла весь былой загар, который мать приобрела на дорогих курортах. Жизнь в загрязнённом, напичканном людьми и отходами, Китае, не шла ей на пользу. - Почему ты не предупредила, что приедешь? - он шёл к ней медленно, словно с опаской, как к хищнику. - Майкл, прости меня, - глаза женщины, что были так похожи на глаза её сына, заполнились искренними слезами. Её пальцы коснулись лица юноши, и он вздрогнул от резкого холода; они были холодны, как лёд в арктической пустыне, и чуть ли не заморозили щеки Майкла. - Я скучал по тебе, мама. Почему ты вернулась только сейчас? - не выдержав этой боли, он прижал холодное тело матери к себе, одновременно пытаясь её согреть. Как давно он не чувствовал родную душу рядом с собой. - Прости меня, дорогой. Я не должна была бросать вас с отцом. Я получила своё наказание за это, а теперь я могу тебя увидеть в последний раз и хотя бы попытаться получить твоё прощение. Она говорила, будто вновь хотела проститься с сыном, вновь его оставить одного. Каждое слово, произнесённое матерью в те секунды, ранило его, оставляя глубокие порезы на сердце. Майкл зажмурил глаза и боялся, что, открыв их, он снова увидит лишь пустоту рядом и почувствует её в душе. - Я не понимаю, зачем ты извиняешься, ведь я простил тебя уже давно и не держу зла. Только не покидай меня снова, прошу тебя. Юноша не узнавал себя, но знал, что возвращение матери может всё исправить. Он мог больше не мучить Хьюберта своим присутствием и вообще исчезнуть из его жизни, если тот сам это пожелает. Жизнь могла бы вновь пойти в гору, когда рядом была настоящая опора. - Что бы не шло так, как ты не желаешь, не смей оборачиваться. Там, за тобой, тебя ждут твои страхи, твои неудачи и твои враги. Иди дальше, а если потребуется - беги. Но ни в коем случае не останавливайся и тем более не иди назад. Ты не сможешь вернуться на прежний путь, тебя проглотит прошлое, ты останешься один и в конце концов последуешь за мной. Держись, в какую бы цену это тебе не встало. Не бери в долг, зная, что не сможешь расплатиться. - Мама, - тихо прошептал Майкл, наблюдая за тем, как жизнь в глазах матери угасала. Они становились стеклянными, мутными и после вовсе закатились. - После всего этого? Не уходи, ты же только вернулась. Руки не могли удерживать тело матери, из которой уходила жизнь; Майкл упал на сырую мостовую, но всё ещё продолжал держать её, в надежде что какое-то несуществующее чудо вдруг спасёт мать. Но на то оно и было несуществующее, что никак не могло вернуть отобранную жизнь. Это самое ужасное в жизни сына - видеть то, как умирает мать на его руках и ясно понимать, что у него нет никаких сил, чтобы помешать этому. Образы стали угасать, постепенно теряли свою яркость, становясь такими же стеклянными и мёртвыми, как глаза Марго. Майкл будто бы стал проваливаться в бездонную пропасть, но тогда в ней для него не было места. - Он очнулся! - это был голос Хью, который доносился откуда-то сверху и казался более серьёзным и хриплым, каким не был ранее. Янг изо всех сил шёл к нему, тянул руки, словно беспомощное животное, хватался за жизнь, чтобы в конце концов всё равно умереть. - Ну же, друг, давай. Не покидай меня снова, - теперь шёпотом, так, чтобы слышал его только Майкл, умолял Дэвидсон. Музыкант повиновался и сделал наконец тот последний шаг к свету, где его ждала жизнь. Поначалу он не мог привыкнуть к ослепляющему свету ламп, но глаза постепенно привыкали к нему и смогли сфокусироваться на единственном беспокоившем Майкла объекте - его друге, с которым он поступил как последний кретин - Хьюберте Дэвидсоне. - Где мы? Где моя мама? Мы помирились? - Майкл не узнал свой голос. Этот тихий, высокий голос не был похож на тот, который он слышал раньше. Эхо от него отдалось по полупустому помещению. - Ты ничего не помнишь? - обеспокоенно спросил Хьюберт, опустив взгляд на загипсованные конечности друга. Он боялся этого - ему придётся нести ношу ответственности за то, как друг отреагирует на полученную информацию. - Тебя сбила машина, в этом виноват я. Я не должен был отпускать тебя в тот вечер и не должен был позволить напиться. У тебя сломаны обе ноги и... левая рука. Мне очень жаль. Врачи опасаются, что ты не сможешь восстановиться и стоять на сцене, что уж говорить о гитаре. Я постараюсь что-нибудь придумать, я обещаю. «Выходит... тот мудак всё же сбил меня?» - первая мысль в голове Майкла после ужасного рассказа друга. Он даже не понимал, как это воспринимать, но явно - не радоваться. - Что с моей матерью? - Янг осознавал того, что вряд ли он услышит что-то положительное, но он уже смирился с этой мыслью и ждал, когда Хью добьёт его морально. - Я не думаю, что ты захочешь это слышать... - Скажи сейчас же! - крик надорвал горло, и юноша почувствовал жажду. - Она умерла от передозировки, Майк. Мне правда очень жаль, я понимаю, как тебе сейчас больно. Похороны были вчера, твой отец пришёл на них. Они решили сделать это здесь, в Англии, как и хотела Марго. Я тоже был там и сказал несколько слов от тебя, думаю, ты бы хотел этого. Боль. Она стала основой составляющей тела музыканта. Она была на месте органов и снабжалась ею же. Янг только смог увидеть мать за последние десять лет, но вот её снова забрали, но теперь уже навсегда. Сам Майкл теперь мог стать инвалидом и лишиться ещё и единственного, что поддерживало в нём жизнь - музыки. Благодаря перелому он не мог даже просто держать гитару в руках, что же говорить об игре на ней? Казалось бы, это и был конец. Парень хотел закрыть глаза и, как говорила мама, обернуться назад, позволить прошлому заголить его, а после последовать за самой Марго. Но разве он мог допустить себе эту непозволительную роскошь? Это слишком легко, слишком просто и только для слабаков, но Майкл не мог позволить себе быть слабаком, только не тогда. У него всё ещё были друг, отец и правая рука.