Внутри отвешивал тумаки направо и налево капитан первого крыла Ангелов Ночи, покрытый татуировками с головы до пят древний ветеран Савелий, которому пытались противостоять два молодых бойца. Несмотря на преимущество в массе и росте у молодых, невысокий коренастый капитан превосходил их во всём остальном, так что они едва могли зацепить его кулаками хотя бы по касательной, не говоря уже о нанесении серьёзного удара. Ветеран двигался, будто вода, избегая большинства атак, изредка блокируя удары локтями и молниеносно контратакуя, так что его соперники терялись в пространстве и вынуждены были отступать.
Такой техники боя магистр ни у кого не видел и сомневался, что сможет повторить её без долгих лет отработки.
— Брат-капитан Савелий, — произнёс он официально, подобравшись незамеченным к самой клетке за спинами наблюдателей, которые от неожиданности резко обернулись.
Отвлеклись и двое противников капитана, за что были немедленно наказаны мощными ударами поддых и в бок, так что оба скорчились и продолжать спарринг больше были не в состоянии.
Гавин внутри напрягся, предполагая, что его тренировочный бой с ветераном закончится тем же, но всё же в глубине души витала надежда, что он будет тем, кто одолеет старика.
— Магистр Сорнери, — также официально резким уверенным голосом ответил татуированный крепыш, жестом показав парням, которых только что отделал, выметаться из клетки. — Будет плохо, если новобранцы увидят тебя избитым.
— А ты поддайся, — усмехнулся Гавин, пропуская побитых бойцов мимо себя и входя в клетку.
Все были в курсе, что глава ордена не самый лучший фехтовальщик, потому что снайперу и стратегу редко приходилось вступать в рукопашную, так что позора бы не было в случае поражения, как не было бы и предложений поставить во главе Савелия. Опытный ветеран никогда не желал большего, чем звание сержанта, и даже мантию капитана принял с большим трудом после длительных уговоров. Но пасть в грязь лицом тоже было нельзя, потому Сорнери всё-таки захватил с собой пару тренировочных клинков со стойки и один протянул Саве.
— Хорошо, — кивнул серьёзно ветеран, принимая клинок и прокручивая его в ладони, чтобы прочувствовать вес и баланс.
— Начали! — крикнул кто-то из окруживших клеть боевых братьев, и толпа зашумела, когда капитан немедленно сделал выпад в живот магистра.
Гавин едва успел отвести удар клинка в сторону, удивлённый быстрым согласием Савелия, и едва не пропустил удар ногой по ноге. Вероятно, если бы магистр не был так быстр, это могло означать сломанную кость, так что он мгновенно отскочил, держа дистанцию.
Поскольку немногие умудрялись избежать первых стремительных атак капитана, толпа зашумела сильнее, подбадривая магистра.
В фехтовании он, возможно, был не силён, но уклоняться мог не хуже, чем соперник, и решил использовать это. Всё, что он старался в следующие мгновения делать, это отбивать удары Савы и отступать, кружа по клетке, чтобы спарринг не перешел на очень уж близкую дистанцию. В итоге при всём своём мастерстве древний ветеран не мог достать магистра, но и последний даже не думал об атаке. Или, по крайней мере, так казалось. Гавин изо всех сил держался и пытался найти слабину в движениях капитана, но её не было. Складывалось такое ощущение, что перед ним не живой десантник, а ощетинившийся иглами ёж, которого куда ни попытайся ткнуть, везде прилетит ответка.
Спарринг затягивался, а противники до сих пор не нанесли друг другу никаких уколов, и это начинало вызывать еще больший ажиотаж, чем вначале, но уже не потому, что сошлись в поединке два главных лица ордена, а потому, что непонятно было теперь, чем всё закончится. И в лице ветерана Сорнери на миг уловил раздражение. Это придало магистру сил. Если Савелий раздражается, то может ослабить бдительность, и тогда…
Вот оно. Слишком широкий замах и крепче, чем раньше, сжатые губы. Гавин за долю секунды просчитал всё, тут же устремил острие меча в открывшуюся подмышку соперника, и пропустил мощный удар в висок, откинувший его на стальную сетку, служащую стеной клетки. Перед глазами всё потемнело, но он успел почувствовать, как лезвие тренировочного клинка коснулось мышцы правой руки Савелия. В условиях настоящего боя противник лишился бы руки, хотя, конечно, это бы не помешало ему прикончить на секунду потерявшего сознание Гавина другой рукой. Зрители отметили это сдержанными восклицаниями и несколькими хлопками.
— Достойно, — отметил капитан, перекинув меч в левую руку, а правую протягивая магистру.