- Маша, - шёпотом представилась девушка, осилив, наконец, чашку.
- Ну и хорошо, а я Костя.
Проспала Маша часа четыре, я, через какое-то время, рискнул вылезти из-под вороха тулупов, поскольку все конечности у неё явно приобрели нужную температуру. Теперь следует ожидать воспаления лёгких или ОРВИ какой-нибудь. Чёрт, тут же есть пенициллин, и я помню, что его нужно много, лет в пятнадцать я умудрился застудить лёгкие, мне кололи его ровно 21 день, каждые четыре часа, под конец задница напоминала дуршлаг, и покрылась шишками, об которые гнулись иголки. И ещё это было болезненно. Ну ничего, она молодая и, между прочим, зад у неё довольно... Хороший, в общем, есть куда колоть. Вот только...
Вот только что дальше мне со всем этим делать? По факту я избил члена самой одиозной и почти узаконенной преступной группировки и забрал у них... А кого я забрал? А я забрал рабыню, будем называть вещи своими именами. Официально это называется именно так. Которую подвергали изощрённым пыткам, суки, как фашисты эту, как её, Зою Космодемьянскую, вроде. Значит, буду упирать на это, похрену, пусть дают официальный ход делу, пусть расследуют, пусть что хотят делают, но обратно я её не отдам, это будет просто не по-мужски и не по-человечески. А дальше? Дальше будет видно.
Очнулась, или проснулась, Маша уже к ночи, согласилась на баню, в которой мужики поддерживали температуру, потом поела, правда совсем немного.
- Что будет дальше? - спросила она, когда я отнёс на кухню поднос с посудой. - Ты, вообще, понимаешь, что ты сделал?
Голос хриплый, видимо из-за переохлаждения, но иногда срывается на довольно высокие, пронзительные интонации.
- Ты мне вот что скажи, - спросил я вместо ответа, - ты как себя чувствуешь?
И тут же послал мысленный сигнал заткнуться внезапно проснувшемуся либидо. В ответ оно послало мне очередной эротический импульс.
Маша чуть подумала.
- Ты знаешь, лучше, чем за все последние два дня.
- О!
Я, вообще-то, немного не это имел ввиду. Девиц абреки тут держали на каких-то наркотиках, но это было, видимо, что-то типа таблеток, потому что следов от уколов у неё я не увидел. Но развивать тему не стал, лучше значит лучше, нет ломки и хорошо, потом спрошу ещё раз.
- Ну, раз хорошо, значит поживёшь, пока, здесь. Не бойся! - я заметил мелькнувший в глазах испуг. - Никто тебя тут пальцем не тронет.
- Я тут главный, - добавил я самодовольно.
- Я знаю, - вздохнула она, - Костя Кутузов... Извини, - Маша криво улыбнулась, - так тебя девчонки зовут.
Надо же, а я и не знал. Погоняло уже прицепилось? И откуда девки-то меня знают, я же не ходок туда?
- Но я не про это, хотя, за это тоже спасибо, - продолжила Мария. - Но ты сам-то понимаешь, что сейчас будет?
Какая-то она слишком уж, как сказать-то, разумная? Рассудительная? Образованная? Да, всё это и ещё, она не похожа на шлюху. Не, я понимаю, что и среди них есть настоящие ангелы, только без крыльев, и среди нормальных баб существует мода выглядеть как шлюха. Просто... На ней нет печати этой, что ли, и говорит она так, словно привыкла быть, по меньшей мере, на равных с мужчинами. Любыми мужчинами. Недавно провалилась? Скорее всего.
- А ничего не будет, - заявил я, - приедут бармалеи, будут посланы на три известных буквы, приедут их хозяева, я объясню, что так делать нельзя...
- Как? - перебила она меня. - Как нельзя делать?
- А вот так! Как они сделали с тобой.
Она тихо рассмеялась.
- Ты же недавно здесь, да? - спросила она и потом, широко раскрыв глаза, уставилась на что-то, видимое лишь ей.
- А ты?
- Я? - очнулась она от созерцания. - Я тоже недавно, послезавтра будет месяц.
- И откуда ты провалилась? И куда? Давай, рассказывай.
- Костя, - Маша снова смутилась, - а у тебя есть сигареты?
- Курить - здоровью вредить, - назидательно напомнил я, но за цигарками сходил.
Потерплю немного, это издержки подвигов по спасению принцесс от басурман. Хех, принцесс... А она и впрямь держится, если не как принцесса, то как... "Она была или директором, или владелицей бизнеса, причём довольно успешного!" - осенило вдруг меня. И лет ей не так и мало, тридцатник, может тридцать два, просто выглядит хорошо. Очень. Грудь форму сохранила, видимо не рожала. Э-э, либидо! Не сейчас!
- Это..., - выдохнул я спустя некоторое время, когда дыхание уже более-менее восстановилось.
Но продолжать фразу не стал, потому что почувствовал, что девушка снова содрогается. Это же не может быть от холода, мы сейчас, наоборот, только разгорелись, значит это истерика. Ну-у, ладно, переживу. Но я ошибся - Маша смеялась.
- Что? - спросил я, вышло сипло, я проглотил комок и повторил. - Что?
- Надо было спорить, - заявила девушка, улыбаясь.
- С кем? - не понял я.
- С девками.
- О чём?
- О том, что ты не гомосек!
- Што-э?! - взревел я, поднимаясь на локте. - С какого...?!
- Я бы выиграла, представляешь? - сообщила мне Маша, по-прежнему улыбаясь.
- С чего это я гомик-то?! - продолжил я выражать справедливое возмущение.
- А ты чуть не единственный, кто к ним не ходил. Вот они и поспорили, кто ты гомосек или импотент?
Я только сейчас обратил внимание на довольно архаичное обозначение человека нетрадиционной сексуальной ориентации. И ещё, что она сказала к "ним", а не "к нам". И ещё ей очень шла улыбка.
Вот чёрт! Глупо, конечно, и смешно. И неприятно. И похрену, потому что... Потому что я хочу видеть эту улыбку ещё и ещё.
- У тебя будут проблемы, - произнесла она, положив голову мне на левую руку и запуская пальцы в поросль на груди.
А вот это приятно, чёрт возьми. Я сто лет не разговаривал с женщиной вот так, после секса, как... Как с близким человеком. Хотя и говорим мы о не шибко приятных вещах.
- Весь этот грёбаный мир - проблема. Будем решать их по мере поступления.
- Будем? - вскинулась она.
- Будем, - подтвердил я, - ты и я. Потому что, - я притянул её к себе, - я тебя никому не отдам.
Последствия моего поступка были, мягко говоря, неожиданными. Мария Александровна Невская провалилась сюда из одной из версий города Нижнего Новгорода, именуемого у них Максим. Тамошний "глыба-человечище" псевдоним себе взял попроще, по имени отца (или пулемёта?), а имя оставил то, что родители дали - Алексей. Алексей Максимович Пешков, он же Алексей Максим, что, однако, не помешало ему и там стать певцом революции. В результате чего город был переименован сразу после смерти великого писателя, скончавшегося, между прочим, на острове Капри от туберкулёза.
Маше было тридцать шесть лет (не угадал!) и она была владелицей аж сети... туалетов (угадал, хотя и слегка шокирован). Ну, такие уличные кабинки, пластиковые и довольно вонючие. Столь странный выбор для реализации амбиций молодой женщины объяснялся просто - у Маши был муж, который внезапно умер от инфаркта, и от которого осталось "благоухающее" наследство. Мария, женщина, как видно, с характером и внутренним стержнем, дело продавать не стала, хотя предложений было предостаточно, а взялась рулить с удвоенной энергией, находя удовлетворение в очень даже ощутимых результатах. Всё закончилось крайне неожиданно, когда она зашла у себя дома в ванную, тут внезапно погас свет, а вышла уже в незнакомом ей месте, оказавшимся убогой квартирой в заброшенном доме в городке Красная Пежа, что стоит на месте впадения реки Пежа в более полноводную Урмань. Кстати, дома остался молодой человек, которого она, впервые за год после смерти супруга, решила пригласить на свидание. Здесь "специалиста по сортирам" определили в Горкомхоз, как нетрудно было догадаться, и спустя какое-то время на неё обратил внимание некий состоятельный человек, начавший оказывать знаки внимания.