— Значит, это я сама себе намастетерила[5]?! Миленький такой пустячок! Чудны дела твои, Господи! Ладно, пойдем туда по свету, где для придурошных найдется уголок.
Честно говоря, от всего этого я просто отупела. Мне стало абсолютно безразлично, куда и зачем я иду, что со мной будет, и почему оно все так случилось. Я просто шла за Бесом, предоставив себя провидению. От чудес тоже, оказывается, можно устать. Никакой угрозы от окружающего пейзажа я не ощущала. И на том спасибо!
Лес сменился большой поляной, потом поляна снова уперлась в березняк, мы сделали еще один привал, потом прошли через поле и снова углубились в лес, где нас мягко накрыли сумерки.
— Бес, где мы будем ночевать? — поинтересовалась я. Не знаю почему, но что-то не хотелось мне располагаться на голой земле. — Давай хоть землянку какую поищем или укромный овражек.
— На этот счет не беспокойся, найдем местечко поукромней, поставим палатку, — отмахнулся Бес. — У меня все с собой есть для этого.
Я воззрилась на спутника как баран на новые ворота. Бес шел налегке, у него даже авоськи в руках не было, а палатка, как ни крути, требует по меньшей мере рюкзака.
— Ты достанешь ее из воздуха? — догадалась я.
— Нет, — засмеялся он. — Ох, ты ведь многого еще не знаешь, а я периодически об этом забываю. Смотри.
Он полез в карман и вытащил маленький шарик, размером с лесной орех. Бросил его наземь и… орех превратился в довольно объемный чемодан. Бес открыл его, и я увидела внутри какие-то скрученные тряпки и что-то похожее на нашу земную подстилку — «пенку». Как только чемодан закрылся, он снова стал размером с орех. Бес убрал его в карман и поинтересовался:
— Нравится?
— Еще бы не нравилось! Вот бы на земле такие сумочки иметь! Сколько проблем можно было бы решить!
— Можно и на земле, только там магия работать не будет. А здесь — со всем нашим удовольствием.
— Ладно. Тогда давай-ка все равно поищем место для ночлега. Может, у ручейка какого. А то умыться хочется.
— Согласен, — улыбнулся мой спутник. — Сейчас я попробую определить, где тут может быть ручеек.
Бес закрыл глаза, опустил к земле раскрытые ладони и начал медленно поворачиваться в разные стороны, пытаясь руками что-то такое уловить. Наверное, какие-то токи земные. Я тоже попробовала, но достигла исключительных успехов лишь в приманивании комаров. К счастью, искал Бес недолго.
— Все, пойдем, — решительно сказал он и круто повернул в сторону трех берез, росших из одного корня. — Вода есть в той стороне.
Мы шли около получаса, и я уже подумала, что Бес ошибся, как вдруг где-то впереди сквозь зелень листвы, блеснула речушка.
Когда костер догорел, Бес с серьезным видом очертил вокруг палатки охранный круг, защищавший, как оказалось, от разного рода хищников, включая ползающую и летающую кусающуюся мошкару.
— Не люблю неожиданностей, когда сплю. Лучше перестраховаться и отпугнуть всех комаров в округе, чем стать ужином для какого-нибудь волка, спокойно сообщил он.
Глупо было бы не согласиться.
На следующий день мы шли довольно долго, наверное, часов пять, и я уже подумывала об очередном привале, когда откуда-то впереди потянуло дымком и повеяло домашним уютом. Предвкушая скорый отдых, я вздохнула с облегчением, как вдруг увидела, что к нам со всех ног несется здоровенная собака размером с тигра, вертя от счастья хвостом и выражая восторг на интеллектуальном уровне несмышленого щенка.
Я в ужасе застыла. Я не боюсь собак. Но такую я видела впервые в жизни. На вид — немецкая овчарка, но с более густой и длинной шерстью. Бес поднял руки и что-то проурчал, но псина, не обратив на него ни малейшего внимания, одним ударом хвоста смела его с тропинки, и рванула прямиком ко мне. Я приготовилась к самому худшему. Единственная мысль, мелькнувшая в моей бедной голове — она радуется мне в качестве поданного лично ей обеда. В последнюю секунду я вспомнила, что у меня еще остался двойник, там, на Земле, значит, не вся я умру и…
…додумать я уже не успела, потому что собака подлетела ко мне, и я почувствовала, как теплый мягкий язык облизывает мое лицо, уши, волосы.
— Дик! — заорал не своим голосом Бес. — Дик! Немедленно прекрати это безобразие!
Дик перестал меня умывать и уселся рядом, явно недовольный тем, что ему запретили быть моей водной процедурой. Хвост его при этом продолжал жить своей собственной жизнью, сметая с тропинки все, что под ним оказывалось, в разные стороны.
И тут до меня, наконец, доехало. Все мы время от времени страдаем болезнью жирафа, до коего на какие-то там сутки доходит совершенно очевидная вещь. А уж для моего теперешнего рецидива, согласитесь, наличествовали все основания.