Женщина. Невысокая бледная красавица в белом атласном платье с оголенными руками. Высокий лоб и черные локоны украшены цветами; женщина слабо улыбается, умоляющим жестом протягивает ко мне руки… Ее сказочная красота манит, притягивает.
– Хочешь узнать тайну вечной любви? Иди ко мне!
Голос ее – как серебряный колокольчик. Потрясенный, я потянулся ей навстречу. Захотелось к ней прикоснуться…
Но… какой-то странный сладковатый душный запах остановил меня. Наряд красавицы насторожил: уж больно допотопный. Из какой-то театральной постановки? Да нет, из бабушкиного сундука. Платье побито молью, ткань до того ветхая, что расползается прямо на глазах. Так вот откуда этот запах тления!
В ужасе я поднял глаза: красавица застыла в шаге от меня, ее взгляд потемнел от ярости – черные горящие угли направлены в мою сторону… Угли? Нет! Угольно-черные провалы; глазницы пусты. Кожа на лице сморщивается; скулы втягиваются, кожа лопается и расползается, наружу вылезают желтоватый череп, высокие лошадиные зубы.
Челюсть с хрустом выламывается. Обнажаются кости; полусгнивший труп протягивает руки и крепко схватывает меня.
– Ты не смеешь! Не смеешь хоронить меня здесь заживо одну!!! – визжит женским голосом чудовище, вцепившись мне в горло когтистыми лапами.
В этот момент что-то делается с домом.
Он весь трещит и расползается. По стенам бегут трещины, лопаются обои, выпадает кусками штукатурка, выстреливая, ломаются половицы… И пыль и смрад взметаются изо всех углов.
Не знаю, отчего я не могу дышать: от того, что мне сдавили горло, или от того, что дом наполнил запах покинутого человеческого жилья.
Страшный, мертвенный запах. В нем смешались все многовековые наслоения: запах съеденной и несъеденной еды, вонь выплеснутых кухаркой помоев, солдатских истертых портянок, юношеских выдавленных угрей, старческих пролежней, гниющих бинтов на ранах, крови рожениц… Всё-всё, что жило когда-то в этом доме и имело запах, – всё умерло и провоняло!
Смрад исходил отовсюду: от сгнившего дерева паркета, от вывернутых с корнем плинтусов, ржавых гвоздей, от стен с пожухлыми, рваными лоскутами обоев, от осыпавшейся с потолка склизкой сырой штукатурки, покрытой грибком и плесенью.
Дикая вонь первородного греха, обитавшего здесь когда-то, заполнила все вокруг – терпкая, густая, настоявшаяся за сотню лет; а к ней примешались запахи крысиного помета, тараканьих экскрементов, визиток бродячих котов и собак – все, что только способно загадить покинутое человеком жилье, – все испускало запах и фонтаном било теперь до самых небес, не позволяя мне дышать! Словно трупный яд отравил воздух.
Я уже терял сознание. Перед глазами завертелись разноцветные круги, я увидел над собой почему-то звездное небо, горло мое хрипело под натиском…
Но вдруг где-то совсем рядом заголосил петух.
Истошно и немузыкально он прокукарекал трижды; с последним криком птицы костлявый демон, тоскливо вскрикнув напоследок, ослабел и, рассыпавшись пеплом, выпустил мое горло.
Судорожно хватая ртом воздух, я стоял посреди комнаты и вновь видел вокруг одни только белые панели офиса, аккуратные линии столов и пластиковых окон. Компьютер, за экраном которого я просидел ночь, мигал, не выключенный, на словах: «Ходят упорные слухи, что исчезнувшая возлюбленная Игумнова замурована в одной из стен дома заживо».
Было три часа утра, и небо за окном еще не утратило глубокой бархатной синевы, свойственной ночи. Петух прокричал снова. Кричал он почему-то из моего кармана.
Совершенно дезориентированный, я похлопал себя по ляжке, вытащил из кармана джинсов мобильный и принял звонок.
– Алло? – сказал я в трубку, как только восстановилось дыхание.
– Это доставка пиццы на дом? – спросил незнакомый мужской голос.
– Нет, это мой номер.
– Вот блин! А где же пицца? Исчезла, что ли? – недовольно проворчали в трубке. – Ну, блин…
И послышались гудки. До сих пор с симпатией вспоминаю этого неизвестного раздолбая, которому вдруг среди ночи понадобилась пицца и он отчего-то перепутал нужный ему номер с моим.
Называть это везением или чудом – не знаю, но как раз за день до того, как пойти на собеседование в странную фирму, я сменил звонок на мобильном – вместо безликой попсовой мелодии поставил крик петуха. Не знаю, зачем я это сделал, но это оказалось весьма удачней мыслью.
Именно эту горластую птицу на дух не переносят привидения. У них что-то вроде аллергии на петухов.