Африканский «слуга» Роберта во втором и третьем деле присутствовал. Сам Роберт ныне действовал в качестве оперативника тоже под легендой детектив-инспектора, но не родного, а британского (с учётом того, что Россия вступила с Британской империей в нежданный-негаданный союз). Поскольку фамилия «Лестрейд» для серьёзного дела не годилась, «инспектор» носил фамилию «Питкин». У сыщика из старой Москвы это наименование не вызвало никаких ассоциаций. Инспектора он воспринимал как коллегу и соратника, а после раскрытия личностей сотрудников в обиде не был.
Арсен, внучка Иванова и афроамериканец, будучи соответственно «помощником», «камеристкой» и «бывшим слугой», стали младшими оперативниками (легенда накладывала ограничения). Елена (на этот раз будучи не резидентом, а старшим оперативником) снова действовала под легендой жены Эраста (уже по имени Ирина), который снова выдавал себя за парикмахера, по привычке. По фамилии Бобров. Радовался, что теперь он великоросс.
Эраст подравнивал бакенбарды господину В., никак не ожидая, что тот проверит его на болтливость. Сыщик интересовался у парикмахера, знает ли он своего небезызвестного коллегу Суини Тодда, и вообще, какие у него познания о прославленном уголовнике. Благо что «британского инспектора» в тот момент не было рядом. Эраст сначала растерялся (ну и вопросы!), но выход нашёл: по памяти пересказал мюзикл «Короля и Шута». Само собой, он боялся, как бы его халтуру не раскусили. Обошлось. Сыщик записал всё на манжеты и пошёл по своим делам.
Елена всерьёз опасалась: вдруг сыскарь узнает о «полицейском Филби» с «супругами Карпенко» и всех раскусит? Сотрудники того и гляди под суд загремят. В настоящее время опасения не актуальны: господин В. работает на Сергеевского.
Третье дело длилось с марта по начало октября 18-го (ноябрь 1899 — начало июня 1900). Сотрудники во второй раз действовали в качестве оперативников и снова помогали сыскной полиции Москвы. Но на этот раз в реальной царской России случившегося события не было и быть не могло. Елена долго вспоминала с содроганием. Началось всё с того, что издательство Сытина опубликовало детективы Акунина, Николая Свечина, Антона Чижа и некоторых других. Строго говоря, опубликовали далеко не всё (в том числе по цензурным соображениям), но и того оказалось достаточно для одного не в меру креативного читателя. Ретро-детектив вызвал у него когнитивный диссонанс, после чего читатель впечатлился делами вымышленных преступников и сделал их былью.
Родион схватился за голову: «С ума сойти! Очуметь, до чего дошло прогрессорство! С другой стороны, этот маньяк в подмётки не годится тем, кто воплощает в жизнь Оруэлла».
Когда Елена пришла к матери в гости (уже после визита в старинный Париж в октябре 18-го), её душа чуточку отдохнула от пережитого. Сейчас ужас остался в прошлом, пусть и недалёком.
Наши люди вспоминали минувшие дела, события и расследования, пока ехали по современной Москве. Полученный опыт вполне бы пригодился.
Шишкина подвезла сотрудников-россиян к Певческому переулку, дом 7 (остальные воспользовались метро). Родион Моисеевич жил именно там, неподалёку от ресторана «Экспедиция». К северу от домов №№ 6 и 7 расположена гостиница, отчего сотрудникам-иностранцам удобство таки привалило.
Перед вами штаб-квартира, на втором этаже. Начальник в ожидании сотрудников энергично расхаживал по помещению (по его словам, словно тигр в клетке) и время от времени барабанил пальцами по столу, но ни одна мелодия из-под пальцев не выходила. Хотел он выстучать саундтрек какого-нибудь советского фильма. Не получалось, пальцы не слушались.
Вокруг длинного стола выстроились стулья для сотрудников. Здесь мы отметим, что на столе лежали планшет Nexus и альтернатива для него — свежие выпуски некоторых газет. Рядом на столе непонятно для чего лежали ножницы (явно остались от отца Шишкиной, по совместительству парикмахера). Двери вели в подсобку и в комнату с компьютером. Напротив входа и подсобки — окно с видом на Солянку. Напротив компьютерной комнаты — вид на переулок.
Кроме того, на стене висел Путин. То есть не сам Путин висел, а его портрет. Начальник не знал, стоит ли урезать зарплату за подобные шутки. Рядом, справа от президента, висел портрет родного отца. Благородные седины гладко зачёсаны. И смотрит на вас как большевик на колхозника (то есть смотрит как солдат на вошь). Что заставили, то на стенку и поместил. Правда, хотел Родион поначалу повесить на стену портрет Немцова. Что, если придут чиновники, да и увидят? Скандалов не оберёшься.