— Я не понял. В слове «Цицерон» пишется буква си, а в слове «Барцицца» пишется буква зи.
— Зед?
— Неважно. Буквы Z и C разные.
— Хорошо. Я видел Цицерона. А тогда что он делает в Риме? Насколько помню, когда появился триумвират, Цицерон уехал отсюдова. Его тут не должно быть.
— Между прочим, Цезарь тоже не оставался на второй срок.
— Это я понял. До свиданья.
Эраст закончил разговор.
Недавно встреченный славянский родственник этрусков напомнил Елене одного исторического деятеля. У Цицерона был друг и политический союзник. Звали его Цецина и был он по национальности этруском. Это так, к слову.
Вскоре прибыл знакомый деятель, Цицерон. Оглянувшись, он опустил и сразу поднял обратно тёмные очки. На туловище была холщовая одёжка с капюшоном, которую, по данным историков, в Древнем Риме носили крестьяне. Маскировка то есть.
Его сопровождал раб, только наши современники сначала не обратили внимания.
Сзади подошёл Роберт. Эраст осторожно показал на знаменитость пальцем.
— Боб, вы не заметили ничего странного?
— Пока ничего.
— Разве не видите? У него тёмные очки.
— Понял. Вы узнали Цицерона даже в тёмных очках. Вы очень внимательны.
— Да нет же! Откуда в Древнем Риме тёмные очки?
— Их ещё не изобрели?
— Вы как думали?
— Я слыхал, в гробнице Тутанхамона нашли тёмные очки.
— Что вы там говорите? — спросила Елена, которая как раз оказалась рядом.
— У Цицерона тёмные очки. Их же ещё не было.
— Мало ли. Мне сначала казалось, Штирлиц рисовал шаржи на фашистов фломастером. Больно линии жирные. А тогда фломастеров не было, он чем-то другим рисовал.
Роберт выпятил губу.
— Полно врать. Первый фломастер нашли у Тутанхамона. Сделан из древних материалов.
— Я, кажется, поняла. Потом объясню. Эй, а где Цицерон?
— Мы его потеряли.
— Вот же он. Следите за ним, пока не скрылся.
А ведь надо было продраться сквозь толпу.
Слежка привела компанию к инсуле. От того знакомого дома она ничем не отличалась.
— Пойдём к нему в гости? — тихо спросила Елена, пока Цицерон осторожничал.
— Что мы ему скажем? — возразил Роберт.
— Надо подумать.
— Не много ли? Сразу трое незваных гостей.
— Тогда подождите нас снаружи. А раба вы не забыли? Нашего.
Хопкинс молчал.
— У Цицерона тоже есть раб, сами видите. — Дальше Елена сказала на латыни: — Америкс, жди нас снаружи.
Больше подошёл бы галльский, в крайнем случае готский или прагерманский. Такой возможности не было.
Цицерон уже входил в явно заранее подготовленный дом (казалось, ему было неловко в своей рабоче-крестьянской маскировке), как нежданный гость внезапно спросил:
— Ты Марк Туллий Цицерон?
Собеседник испуганно обернулся, будучи, видимо, уверенным в инкогнито. Поэтому он поступил как кот Базилио: опустил тёмные очки, поморгал и быстро-быстро поднял их обратно.
Теперь можно было разглядеть его получше. Тёмные очки слишком похожи на современные. Даже будь в древности очки, они были бы без дужек или на завязках. Елена недавно перечитала одну энциклопедию от «Аванты+», в ней встречались старинные изображения очкариков.
Но это будет после. Сначала надо было познакомиться.
— Вы меня узнали?
— Мы тебя видели.
— Тогда и я мог вас видеть, но всех людей не запомнишь. Не думал, что меня будет легко узнать. Вы пришли с визитом?
— Верно, сударь.
— До чего дошёл наш непредсказуемый мир. Приехать в Город на личном экипаже и маскироваться под представителя низших слоёв населения.
Цицерон провёл их в инсулу, раб снял с господина чужой костюм. На этот раз наши современники оказались в комнатах на первом этаже, а первые этажи в римских домах были солиднее верхних, как бельэтаж и антресоли сто лет назад.
— Знали бы вы, как мне жалко детей. Провести большую часть отпущенного богами времени в служении государству и не успевать оказывать любовь ближним! Особенно сейчас, в странных условиях.
Цицерон сел в кресло, показав гостям на два других.
Гости хотели было назвать свои псевдонимы, но Цицерон представился первым:
— Марк Туллий Цицерон, меня в последнее время называют оппозиционным популяром.
Цицерон представил своего раба:
— Мой секретарь Тирон.
Знаем, автор стенографии.
— Ты изобрёл алфавит? — поинтересовался Эраст.
Цицерон слегка нахмурился.
— Он изобрёл не новый алфавит, но способ записи речей. Тирон — секретарь, а не скотина.