Пускай жёнушка исполнит обязанности дворецкого. Машину, однако, не водит и в гольфе не помогает.
Дворецкий, он на пять лет младше Моисея Николаевича, шестьдесят пять ему. Его внучка была младше Родиона. Будь Раиса того же возраста, цены бы ей не было. Неясно, впрочем, сколько лет было бы сыну. Размышлять некогда, теоретизирование отставим.
Возвращаемся к сцене с плазменной панелью. Иван Урген возник перед зрителями, его ассистент Круталёв скрывался за кадром.
Раиса упёрлась в левый бок и прищурено всмотрелась.
— Урген? Ага, вспомнила. Он в «Смаке» прогнал Макаревича взашей. Правильно, нечего Макаревичу на Путина орать. Вел бы он сейчас свой «Смак», уже давно всем нам яд в еду бы подсыпал. Не было бы ни тебя, ни меня.
Зритель ухмыльнулся и похлопал жёнушку по плечу.
— Зато Урген на своей любимой даче с Круталёвым каждую неделю шашлык жарит, сосиски коптит и лопает. Что же они меня не приглашают, подлые? Тоже хочу.
Раиса замахнулась сковородой.
— Так я тебе и поверю, гад. Ты бы там кутёж устроил.
Об одном умолчали. На ковре по зависящей от мужа причине часто лежала шелуха от семечек, пока не раскрылось, что Раиса собственноручно её подметала. Чтобы не напрягать домработницу. Удивительное рядом.
— Чем ругаться, лучше в телевизор смотри. Урген сейчас не в «Смаке». Он в своей фирменной передаче. Зато гость у него родился незнамо когда.
Моисей Николаевич порядком осмелел и ему стало интересно, что конкретного выйдет из обещанного контраста. Даже в Top Gear и в The Grand Tour приглашали «шоффэров безлошадных экипажей». Речь пойдёт не об автопроме. Дулиттла к нам вызвали не просто так. Родион всё рассказал.
Не желал Моисей Николаевич дальнейшего превращения Раисы в мадам Дулиттл (слышали, слышали). Кем станет Родион? Сынок до сих пор не женат. В текущем году, через семь месяцев, ему исполнится тридцать семь. Останется только свадьба. Устроить бы празднество, да в полном соответствии с песней Робби Уильямса.
Начинается. В телевизоре возникли Иван Урген и Круталёв в приятной компании профессора Альфреда Генри Дулиттла. Ведущий потряс ему руку, после чего совершенно разные люди с взаимными улыбками уселись на свои места.
Добродушный и широкий барин растёкся в кресле, словно тесто. Взгляд он направил прямо в камеру.
Урген начал выпуск:
— Молодец, что пришли к нам. Спасибо вам, Фредди. Ведь вы могли быть Крюгером.
Гость с явной настороженностью повернулся к ведущему. По всей видимости, удивлялся, причём здесь президент Трансвааля. Кто его знает, профессора, может, он удивлялся, почему его обозвали классным мужиком. По их архаичным представлениям это выражение означало бы школьный крестьянин.
(Если серьёзно, Фредди это не Альфред вовсе.)
Гость, не двигаясь, смотрел на ведущего. Тот покосился в сторону зрителей.
— Поприветствуйте аудиторию! — радостно предложил Урген. — Улыбаемся и машем!
Гость улыбнулся и помахал.
— Молодец. Теперь помашите на прощание.
— Пардон, ваша милость, с кем я должен попрощаться?
— С кем надо, с теми и попрощаетесь. Харатьян пел: «Гуд бай, Америка, с другого берега…».
Урген закрыл глаза рукой и засмеялся. Перестав мелко трястись, он продолжил:
— Что-то я оговорился. Наоборот, «Хелло, Америка».
На что Круталёв ответил:
— С этим надо осторожней. Возьмут и придут арабы. «Гуд бай, Америка» скажет вся планета.
— Вы попали в яблочко. Они устроят цветную революцию. Арабы, сами знаете, не белые, они цветные.
Дулиттл открыл было рот, но Урген продолжил:
— Если не понимаете, взгляните сюда. — Ведущий показал на наклейке ноутбука кадр из теленовостей. — Видите? Здесь упомянули, что майдан могут устроить прямо в Москве. Или в Минске, им без разницы.
— Ваша милость, если мне не изменяет память, в России некогда проходил майдан. В 1825 году на Сенатской площади.
Урген снова засмеялся.
— В чём-то вы правы. Недавно нам рассказывали, будто укры ищут Землю с 1825 годом, чтоб посвятить ей души прекрасные порывы. Надеюсь, я никому не выдал спойлер? Просто Сергиус верит, что мы все персонажи.