Увидев машину возле нашего дома, я сразу всё понял. И дело даже не в том, что это была обшарпанная «буханка», на которой Артём или кто-то из его друзей не стал бы ездить и под угрозой расстрела. И не в том, что она стояла мордой к выезду на улицу — так, чтобы в случае чего быстро улизнуть. Просто в экстремальных ситуациях у некоторых людей включаются мощнейшие защитные механизмы. Просыпается дар предвидения, телепатия и прочие малоизученные способности, которые позволили нашим предкам выжить в бесконечной войне с окружающим хищным миром.
У других же ничего подобного не просыпается — они пополняют собой невесёлую статистику пропавших без вести и неопознанных трупов.
Я закинул сумку с ноутбуком за первый попавшийся забор — заберу потом, когда разберусь с этой проблемой. Если только она не разберётся со мной. К дому я подобрался окольными путями, и вьюга, которую я недавно разругал, изрядно мне помогла: незваные гости меня не заметили. Я подкрался из-за угла к крыльцу. Снег на нём был истоптан несколькими парами сапог, дверь была полуоткрыта. Изнутри дома доносились приглушённый говор. Слов было не разобрать, но голоса звучали спокойно. Добрый знак. После убийства или группового изнасилования даже самые тупые гоблины бывают несколько взволнованы.
Надо было действовать быстро и чётко. Я скинул перчатки, взял в левую руку «осу», в правую — нож. Рывком распахнул дверь. Тому, который торчал прямо перед входом, я всадил нож в брюхо. Прикрываясь его тушей и не обращая внимания на рёв, я сделал два выстрела. Урод в синем пуховике, который тащил туго набитый чужим добром мешок, получил резинкой в лоб и отлетел к стене. Его дружок с перекошенным рылом кинулся на меня с топором, но я подставил ему свой живой щит, и щит стал неживым, а я воспользовался драгоценной секундой, чтобы выстрелить грабителю в физиономию. Пулька скользнула и вырвала у него кусок щеки. Этого было достаточно, потому что он выпустил из рук топор, которым немедленно завладел я.
И без колебаний развалил ему череп.
Не ты — так тебя. Закон древний, как сама жизнь.
— Чё там, э? — послышалось из комнаты.
— Сеня! Братуха! Вали этого гада! — орал «синий пуховик». Он поднялся на ноги, но лезть в драку опасался. Я на секунду переложил топор в левую руку и запустил в этого крикуна табуреткой. «Пуховик» взвизгнул и закатился под стол. Кажется, он достаточно деморализован, чтобы оставить его в тылу. Я бросился в комнату…
…и едва успел отшатнуться от выстрела в упор.
Четвёртый (сколько же их всего?) грабитель встретил меня с обрезом в руках. Я видел его считанные мгновения, но запомнил хорошо. Он был не очень высокий, но крепкий. И он меня нисколько не боялся, в отличие от того шакала в синем пуховике. Несомненно, он был главным в этой шайке. Я кинулся на лестницу, ведущую на чердак. Подняться по ней, толкнуть люк, вывалиться на пыльную тростниковую циновку и прихлопнуть люк снова — всё это заняло у меня секунд пять. Я растянулся на циновке, наслаждаясь короткой передышкой.
— Э, а этот где?
— Слы, тут лестница, он наверх щеманулся!
— Э, мужик! Слышь, хорош ночевать, эу! Давай сюда, э! Поговорить надо!
Разговорчивый какой, подумал я. Следователи таких любят. И скоро ты с ними пообщаешься… Я хотел достать телефон — и чуть не заорал от боли в правом плече. Чёртов главарь гоблинов всё-таки зацепил меня, а я в горячке и не заметил раны! Тэк-с… положение меняется… к худшему. У меня остался один заряд, а потом придётся отмахиваться одной левой. Надежда только на то, что любители лёгкой поживы не станут устраивать тут штурм Измаила, а поспешат убраться. Они уже достаточно нашумели, чтобы привлечь внимание охранников. Если только охранники не в доле… да и вообще живы. И если грабители не ошалели от жажды мести настолько, что позабыли про осторожность…
Эти мысли стремительно пронеслись в моей голове, как вдруг я услышал над головой странный шорох. Явно его производило некое живое существо. Немаленькое, судя по всему. Я посмотрел наверх и увидел продолговатый серый кокон, прилепившийся под самым коньком крыши. Судя по размером кокона, бабочка, вышедшая из него, была бы не меньше телёнка.
Шорох повторился. Кокон шевельнулся, и на меня упало несколько прозрачно-серых продолговатых чешуек. Секунды две я смотрел на них, соображая, что же они мне напоминают. Потом понял, и мне стало не по себе. Я даже ненадолго забыл про грабителей, покрикивающих снизу.
Слюни. Засохшие слюни Манечки, которые я собирал по всему дому. Мысли наскакивали друг на друга, и я уже не пытался ухватить их за хвосты, чтобы выстроить более-менее внятное объяснение. Слюни… кокон… лопала всё это время как на убой… жёлтые глаза… скоро… Неожиданно пришёл на память аксолотль, который всю жизнь может прожить головастиком, но при смене условий превращается в полноценную амфибию. Во что же ты превратишься, Манечка?