На площадь Гриммо Гарри вернулся к девяти утра, не на шутку перепугав завтракающих обитателей неестественным громким хлопком.
— Гарри, — пробормотал Рон, придя в себя. — Я чуть сердечный приступ не получил.
— Извините, — сказал он, наколдовав себе чашку кофе. — Но теперь вы знаете, что я тут.
— Что? — переспросила Джинни.
— Молли сказала, что я должен говорить, когда вернусь… вот, вернулся, — сказал он с озорной искрой, блеснувшей в зелёных глазах.
— Я же сказал, что у него есть девушка, — поддразнил Ремус.
— Гарри! Ты же не спал с ней? — спросила Молли, нарушая уговор.
— Предупреждаю в последний раз, — прорычал подросток. — Это не вашего грёбанного ума чертово дело! (прим.)беты: переводчик немного смягчил фразу
— Будь осторожней, Гарри, — явно подавившись, прохрипела она. — Я из лучших побуждений.
— Что ты обо мне думаешь? Беззаботный ребёнок? — раздраженно проговорил он. — Я прекрасно осознаю всё, что делаю. Если я и спал с девушкой, то, конечно же, принимал меры предосторожности.
Молли пришлось поубавить пылу и подавить свою гордость перед тем, как она ответила разочарованным голосом:
— Ты прав. Ты не ребёнок, и не мне тебя учить.
— Со всем должным уважением и без малейшего намерения обидеть тебя… ты права, — твердо ответил Гарри. — Вы плохо знаете меня, и поэтому не вам судить о моих поступках, даже если это касается девушек.
— Мне жаль, извини, я не хотела оскорбить тебя, Гарри, — вздохнула женщина.
— Извинения приняты.
— Гарри, а где твои очки, и, если уж на то пошло, то куда делся твой шрам?
— Что? — снова завопила Молли и присмотрелась к молодому человеку.
— Я думал, вы спросите об этом раньше, — улыбнулся подросток.
— Я сразу поняла, что что–то не так, ещё когда увидела тебя, но никак не могла понять, что, — подметила Гермиона. — Могу лишь сказать, что ты очень изменился. Ты вырос и натренировал тело… мы были слишком заняты главным, чтобы заметить детали. Так что случилось?
— Обе проблемы были исправлены знакомством.
— С кем? — заинтересовано спросил Ремус.
— Позвольте сказать, что иногда очень полезно проявлять уважение другим существам, — улыбаясь, проговорил Гарри.
— Существо, у которого могущественная и практически неизвестная магия? — осведомился оборотень.
— Такими, как домашние эльфы? — просияла Гермиона.
— В моем случае — гоблины.
— Ты позволил гоблину использовать магию на тебе? — спросил Рон, нарушая запрет.
— Я так и сказал, — завёлся Гарри. — Волшебники настолько приземлены и самоуверенны, что я удивляюсь, как они до сих пор существуют. Они не могли вылечить ни мои глаза, ни мой шрам, а гоблин сделал это, щелкнув пальцами. Разговор окончен.
— Успокойся. — Рыжий поднял руки в примирительном жесте.
— Я спокоен, ты не видел меня, когда я выхожу из себя. — В этот раз на его лице появилась по–настоящему устрашающая дьявольская улыбка.
— Не думаю, что хочу видеть это, — содрогнулся Рон.
Гарри улыбнулся.
— Если доведете меня, это будет… интересный… опыт. Ладно, довольно трёпа, — слегка расслабившись, проговорил он. — Я изменился, привыкайте к этому. Итак, какие у вас планы на сегодня?
Рон с Гермионой переглянулись, и рыжий ответил:
— Ну, мы хотели поработать над анимагией.
Глаза Гарри вспыхнули интересом, и парень спросил:
— Вы уже определили свои формы?
— Нет, мы все ещё работаем над этим.
— Каким способом вы решили выяснить это? — спросил он, обращая на себя внимание каждого.
— Ты знаешь о двух способах? — поинтересовалась Гермиона.
— Два? Их три или ещё больше, — ухмыльнулся Гарри. — Настойка, испытание личности и самый лучший способ.
— Я не знаю третьего способа, что это? — обескуражено поинтересовалась Гермиона.
— Медитация, — коротко ответил подросток.
— Никто не нашел своей формы с помощью медитаций за последние два столетия, — заявил Ремус.
Гарри холодно приподнял бровь:
— Ты уверен?
— Только не говори, что тебе это удалось, — простонал Ремус.
— Как пожелаешь.
— Что? — раздраженно переспросил оборотень.
— Ты сказал не говорить, так я и не буду.