Он рассмеялся, я взяла булочку и тихо добавила:
– И не зови меня Жаворонком, я... не люблю. Зови Лейей.
– Лея, – медленно сказал он, – как принцесса из фильма.
Я не стала поправлять его, он говорил на упрощённом эльфийском довольно хорошо, но моё имя почему-то решил произнести неправильно, я решила, что и пускай, улыбнулась:
– Из какого фильма?
– Ты не видела «Звёздные войны»? – округлил глаза он, я качнула головой, он посмотрел на мой телефон: – Ты откуда?
– С Грани Эль. Телефон мне подарили, и попросили не спрашивать, откуда он взялся.
Алан понимающе усмехнулся и кивнул, махнул рукой:
– Они скоро у всех будут, «Джи-Транс» постарается.
От упоминания «Джи-Транса» у меня зло сжалось всё внутри, он как будто заметил, сразу же сменил тон и поднял ладони:
– Ладно, никаких разговоров о работе! Это будет сложно, но ты меня останавливай, если что, а то я начну тебе аналитику рассказывать, по каждому Миру и каждому проекту. Я иногда слишком люблю свою работу, – он улыбался так, как будто ему за это стыдно, я кивнула так, как будто прощаю. Он взял ещё булочку и добавил: – Я страхую бизнес, а сейчас всех интересует только один вопрос – продаться сейчас, но дёшево, или попозже, зато дороже. И мало кто рассматривает вариант, что его вообще не купят, потому что он и даром не нужен. Хотя, вот эту пекарню я бы купил, – он показал свою булочку, посмотрел на неё с прицельным прищуром, – с учётом сотрудников, тысяч за...
– Стоп.
Он удивлённо посмотрел на меня, я улыбнулась с иронией:
– Ты просил тебя останавливать, «если что».
Он расхохотался так, как будто вообще не ожидал, что я действительно его остановлю, мне так нравилось, как он смеётся, что я тоже наконец-то решилась попробовать булочку, это было ужасно непривычно и странно, но приятно. Алан насмеялся и придвинул мне джемы, указал пальцем на один:
– Вот этот самый вкусный, понятия не имею, из чего он, но очень вкусно, – я взяла себе немного джема, на который он указал, попробовала и кивнула:
– Вкусно, – запила чаем, глубоко вдыхая простой, но очень насыщенный аромат, посмотрела на Алана, он смотрел мне в глаза и улыбался.
«Божественно.»
Он улыбнулся шире, немного придвинулся, потом как будто очнулся и отвёл глаза, быстро осмотрел стол и кивнул на мою стопку журналов и книгу:
– Читаешь журналы по бизнесу?
Я поморщилась и качнула головой:
– Нет, это мне папа положил, я ещё не открывала. Выбирай любой, я не буду их сегодня читать, у меня книга недочитана.
– Что за книга? – он придвинул к себе все журналы, взял книгу и нахмурился, недоверчиво посмотрел на меня: – Ты читаешь на человеческом?
– Да, стараюсь не забывать его. Книгу, если что, не рекомендую.
Он рассмеялся и удивлённо спросил:
– Почему ты её читаешь тогда?
Я шутливо закатила глаза:
– На ней не написано: «Не начинайте читать, она вам надоест к середине».
Он рассмеялся, оставил в покое книгу и вернулся к булочке, с подначивающей улыбкой спросил:
– Ты ещё не научилась бросать книгу, если она не интересная? – Я опустила глаза, он игриво процитировал: – «Ездить быстро, целоваться медленно, танцевать так, как будто никто не видит». И, конечно же, «закрывать плохую книгу, уходить с плохого спектакля и прекращать отношения, которые не доставляют удовольствия», это же классика, Лея, как так? Надо уметь, учись, это правда пригодится. – Я молчала и улыбалась, мне было нечего возразить, да и не хотелось спорить, я действительно пока не научилась, жила во мне эта вбитая пансионом догма – «хорошие девочки всегда доводят начатое до конца, даже если трудно, скучно и устала», там была программа по чтению, и её надо было выполнять, по каждой книге был опрос, сочинение, оценка...
«Я там уже год как не учусь, и эта книга даже не в программе, почему я вообще взяла её с полки?»
Я пыталась вспомнить, почему, вроде бы, потому что я видела её во всех списках «это должен прочитать каждый» и «сто величайших книг за все времена», и её часто обсуждали между собой девочки в пансионе, мне не хотелось чувствовать себя не понимающей сути беседы.
«А книга оказалась совсем не шедевр, м-да.»
Я посмотрела на обложку, там на уныло-сером фоне был золотой оттиск профиля женщины в чепчике.
«Я должна была сразу догадаться, что будет уныло. Почему я не поняла?»
Алан с улыбкой поинтересовался, почти с жалостью:
– О чём книга хоть?
Я вздохнула и стала перечислять:
– Это приключения несчастной человеческой женщины, которая родилась в неподходящей семье, влюбилась в неподходящего мужчину, поняла, что у них ничего не получится, и пошла бродить по миру, где непрерывно голодала, страдала, грустила, её все использовали и говорили ей гадости, а она смиренно терпела.
– А потом? – он выглядел заинтригованным, мне даже стыдно стало, я развела руками:
– Я ещё не дочитала. Надеюсь, в конце все её обидчики умрут, и мужчина умрёт, и она умрёт, я не представляю, как можно спасти этот унылый сюжет.
Алан рассмеялся, сунул остаток булки в рот, вытер руки и встал, продолжая смеяться с набитым ртом. Открыл шкаф, достал чемодан, из него достал книгу и сунул подмышку, стал убирать всё обратно. Вернулся за стол, и с видом святого, дарующего первобытным смертным огонь, протянул книгу мне:
– На.
Я глянула на обложку, и у меня чуть глаза не выпали – там изгибалась у тонкой колонны полуодетая женщина... Полураздетая. Полуголая. Почти совсем голая.
Я подняла круглые глаза на Алана, он уверенно кивнул:
– Гарантирую, ты не заскучаешь. Я только начал читать, но там со старта уже горячо. В другом Мире купил, это ограниченный тираж, здесь ты такого не найдёшь.
Книга блестела, я таких обложек не видела никогда, и страницы на срезе были такие белые, что я представить боялась, что прикоснусь к ним теми же пальцами, которыми булочку ела. Но попробовать хотелось, причём прямо сейчас, так что я потянулась взять, от чего Алан вдруг прищурил один глаз и шёпотом спросил:
– А тебе есть восемнадцать?
Я опустила руку и изобразила укоризненный взгляд:
– Целых почти двадцать один.
Он улыбнулся с облегчением и опять протянул книгу, но опять задумался и нахмурился, глянул в окно:
– А мы где? Мы на Грани Эль, здесь совершеннолетие наступает… в двадцать, да?
– Это на другой, на нашей в двадцать один, – педантично подняла палец я, – в Альянсе две Грани Эль, одна с мягкой «л», другая с полумягкой, их постоянно путают из-за этого. Не путай, не беси эльфов, – я шутливо погрозила ему пальцем, он изобразил, что убоялся и преисполнился, но книгу не отдал. Я указала на неё взглядом, он замотал головой:
– Ты сказала «почти» двадцать один, «почти» не считается!
– Давай книгу, – возмутилась я, он рассмеялся и прижал её к себе крепче:
– Нет-нет-нет, тебе это нельзя читать, это книга для взрослых. А тебя, малыш, это может травмировать. А виноват буду я. И ты подашь на меня в суд. – Он сутулился и изображал такую грусть, как будто я уже подала, я пыталась не смеяться. Он поднял глаза и хитренько шепнул: – Или не подашь?
Я улыбнулась, он протянул мне книгу, я взяла и ответила:
– Я посмотрю на твоё поведение и подумаю.
Он поражённо раскрыл рот и хлопнул себя по лбу, простонал:
– Да что же я так прокалываюсь второй раз?! Сначала имя настоящее сказал, теперь под статью сам себя подвёл! Всё, я в твоих руках, – он повесил голову и протянул обе руки, как будто для надевания наручников, я хихикала, он поднял голову и игриво шепнул: – Нравится иметь раба?
– Пока нравится, – я улыбалась и смотрела, как солнце играет в его волосах и на оправе очков, стёкла давали странные фиолетовые блики, они лежали на коже фантастической боевой раскраской из неведомых миров, мне нравилось иметь раба, мне он нравился в любом качестве.
Алан сел ровно и улыбнулся без иронии, снял очки и потёр глаза, тихо сказал: