Деймон молчал, Алан изобразил натянутую улыбку и развёл руками:
– Потому что убивать братьев незаконно и аморально. Демоны делают это всю свою историю, у них братоубийство – старая добрая традиция. Убить брата, чтобы не занял трон; запереть отца и объявить сумасшедшим, чтобы не мешал править; воровать женщин и насиловать, чтобы они рожали энергетически положительных демонов – красота же, да? Или нет? Мы же демоны, братишка? – он медленно подошёл к Деймону, поправил на нём пиджак, взял за воротник и перестал улыбаться, прямо глядя в глаза, рыкнул: – Демоны или нет?! Мы демоны?! Или мы с ними воюем, чтобы не дать им вырваться из Мира демонов?! Мы замок строим, мы солдат нанимаем, для чего?!
Деймон смотрел ему в глаза, Алан с силой одёрнул на нём пиджак и опустил руки, хрипло сказал:
– Ты знаешь, кто такая Сари ир'Касс? Нет? Поищи в родословном древе Золотой Берёзы.
Деймон поднял брови с лёгким испугом на лице, Алан мрачно рассмеялся, качая головой и разводя руками:
– Ты ещё не понял, куда попал? Ты ходишь по королевской оранжерее, полной драгоценных цветов, а всё ещё думаешь, что ты в бабкином огороде, и можешь жрать всё, что тебе с куста улыбнётся. Но ягодка может оказаться ядовитой, Деймон. Один неверный шаг – и ты похоронишь свой «Джи-Транс», свою жизнь и свой народ. Ты недавно в этой семье, я понимаю. Тебя приняли как родного, но ты никогда не ощущал себя родным, ты в этой крепости не рос, ты не воевал за неё толком, ты не строил её своими руками, не видел, как она растёт. А я строил, и я видел. И я не позволю тебе всё разрушить из-за своей тупости, или из-за юной эльфийки, или из-за того, что Тёмная Вестница заглянула тебе в душу и увидела там самые страшные твои кошмары, а ты испугался, что она об этом всем расскажет, и решил припугнуть её своей властью или соблазнить своими деньгами. Это было большой ошибкой, и она теперь аукнется нам всем.
– Зачем ты закрыл её щитами?
– Чтобы никто не влез в её голову и не увидел, что она нашу с тобой махинацию раскусила, в этом городе менталистов как грязи. Она будет молчать об этом, потому что не хочет меня подставлять, но беречь твою задницу она не обещала, и сегодня ты дал ей отличный повод тебя похоронить.
– Ничего она не сделает, – неуверенно усмехнулся Деймон, опуская глаза и опять поднимая, – она нищая. Ты читал отчёты?
– Ты нихрена не понял, – мрачно опустил голову Алан. – Не важно, нищая она или нет, в этой среде её ценность от суммы на счёте не зависит. И если ты забыл, я тебе напомню – она дама с очень полезными связями, настолько полезными, что я собираюсь на ней жениться, и я ей изо всех сил доказываю, что демоны – это ужасные чудовища по ту сторону стены, а мы в Каста-Гранда – не демоны, мы добрые, хорошие, пушистые милашечки, уважающие закон, порядок, чужие права и общечеловеческую мораль. А ты ляпаешь своим поганым языком по её дому и её матери!
Деймон отвернулся, Алан ещё помолчал, глубоко дыша с закрытыми глазами, собрался и ровно сказал:
– Вариант второй. Ты полностью прекращаешь все контакты со всеми студентами, передаёшь мне все свои разработки, и я разгребаю за тобой все твои грехи, перед каждым обиженным извиняюсь, всё обещанное раздаю. Может быть, разрешаю тебе общаться с некоторыми из твоих студентов, по каждому случаю решение буду принимать отдельно.
– И что ты хочешь за такой подвиг? – осторожно поинтересовался Деймон, Алан усмехнулся и пожал плечами:
– По классике, силу. Я же демон.
– Всего лишь?
– Всю.
Деймон ахнул:
– Ого! Не сильно круто?
– В самый раз.
– Ты обнаглел.
– Я знаю рынок, – победно усмехнулся Алан, – мои сделки всегда выгодные, братишка, потому что я вижу чуть больше, чем остальные. И я точно знаю, что ты вытряхнешь свою ауру до донышка, и будешь счастлив ползать от истощения, если я разрешу тебе, всего лишь... – он интригующе улыбался, глядя Деймону в глаза, долго, пока Деймон не начал улыбаться и не отвернулся, смущённый. Алан медленно кивнул и протянул: – О, да. Ты думал, что если ты от меня щитами закрылся, то я ничего не увижу? Я слишком долго живу на этом свете, малыш, и я такие вещи нюхом чую, без всякой магии. Тощенький цыплёночек взял тебя своей маленькой лапонькой за самое чувствительное место. И тебе пора прекращать себе врать по этому поводу, враньё всегда всё усложняет. Скажи себе правду, и ей скажи правду, скажи столько, сколько сможешь. Это не моё условие, это просто совет. Можешь слушать, можешь забить – последствия в любом случае на твоей совести. А теперь отдавай мне силу и исчезни с глаз моих.
Деймон тяжко вздохнул и протянул руку, изобразил миленькую улыбочку:
– Прямо совсем всю?
Алан закатил глаза и шутливо вздохнул:
– Ладно, половину. Я не хочу твоей смерти, я хочу, чтобы ты понял и оценил, на что ты готов ради неё. Ты же готов?
Деймон кивнул, Алан крепко сжал его руку и демонически рассмеялся, глядя брату в глаза.
***
Глава 9, в которой все учатся и работают
Почти всё воскресенье я проработала. Разобрала все письма, составила график на следующую неделю, даже примерно прикинула, что куда надену. Когда в соседней комнате хлопнула дверь и раздались рыдания, я работала над статьёй о краеведческом музее, но работа застопорилась – соседка плакала так безнадёжно и безысходно, что я невольно задумалась о том, кто её обидел.
Судя по голосу, это была золотистая полуэльфийка, с которой я разговаривала на балконе, Улли. Тогда она выглядела сияющей от счастья, несмотря на то, что общежитие внушало ей ужас, внутри неё был огромный запас оптимизма, и я была почти уверена, что эта обида стечёт с неё, как с гуся вода, и завтра она опять будет смеяться, совершенно без посторонней помощи.
«Я всё равно не умею утешать. Не стоит даже пытаться.»
В пансионе меня считали из-за этого странной. Когда девочки рыдали из-за наказания или испорченных планов, я искренне пыталась найти плюсы этой ситуации и помочь им извлечь из неё выгоду, на меня смотрели, как на чудовище. Хорошими утешителями считались те, кто просто садился рядом со страдалицей и рыдал с ней хором, жалея себя, её и весь этот жестокий, несправедливый мир. Я так не могла.
Соседка нарыдалась и вернулась в комнату, на какое-то время я о ней забыла, опять углубившись в работу над статьёй, когда пришла вторая соседка, и я опять стала случайной свидетельницей некрасивой сцены – золотистая соседка пыталась воззвать к совести и чувству справедливости, а вторая цинично отвечала, что справедливость – это, конечно, хорошо, но подняться выше, опуская другого, всегда будет в моде. Мне захотелось сделать ей маленькую, но досадную гадость. Особенно после того, как она обозвала очень миловидную от природы Улли страшненькой и охаяла её человеческие штаны, я их вчера возлюбила навеки, и пусть пока не могла позволить себе в них ходить постоянно, но готова была защищать их всеми силами, и тем более защищать право эльфиек ходить без паруса на ногах. Но Улли её слова зацепили, настолько сильно, что у неё случился спонтанный выброс силы невероятной мощи, я удивилась – она не выглядела настолько сильной, как будто её ауру кто-то аккуратно прикрыл щитом от всяких любопытных.
Я вдруг подумала, что удивительно хорошо себя чувствую, как будто ходила на источники и подпитывалась природной силой.
«Это Улли, её рыдания. В ней очень много силы, и выплеснула она очень много, а я, видимо, подобрала, притянув своей демонской отрицательной доминантой немного её силы в мою ауру. Мой источник – чужое несчастье, я же читала об этом. Боль, страх, тревога, отчаяние, зависть, ненависть, отвращение. Мои демонические предки пополняли свой резерв через пытки, допросы и издевательства. А тётя живёт инспекциями. В больницу, что ли, пойти работать?»