Он потратил много времени, добираясь до Верхнего Предела, и подъём был не таким уж и лёгким. Его задние лапы стали сильнее, чем были раньше, но отсутствующие когти так никогда и не отросли. На самом деле он выглядел так же странно, как и всё время до этого. Далеко внизу другие рукокрылы, занятые охотой, скользили по воздуху через поляну. Никто не знал, что он был здесь. Это была его тайна.
Если не забираться на такую высоту, то птиц трудно разглядеть во всех подробностях. Хотя они часто слетали сквозь кроны деревьев вниз, чтобы кормиться на земле, они никогда не задерживались около присад рукокрылов и пролетали так быстро, что Сумрак практически никогда не успевал разглядеть их получше. Зато здесь, на Верхнем Пределе, на самой границе между территориями рукокрылов и птиц, изучать их было намного проще. Сумрак появлялся здесь уже не впервые. Он вряд ли смог бы объяснить, что именно так сильно привлекало его — и он, конечно же, никогда никому об этом не рассказывал. Что бы сказал об на это его отец?
Но его интересовали не птицы сами по себе. Полёт — вот, что он жаждал увидеть, особенно те первые несколько мгновений, когда птицы взмахивали крыльями и поднимались в воздух. Каждый раз, видя это, Сумрак ощущал странную боль в середине груди. Он хотел понять, как это получалось.
Он уже начинал думать, что именно эта птица была совершенно бесполезной. Она просто стояла, где стояла, и ничего не делала. Почему бы ей не взлететь? Он следил за ней уже добрых пятнадцать минут. У него бурчало в животе. Ему и впрямь следовало отправляться на охоту. Но перед этим он хотел увидеть, как минимум, один хороший взлёт.
К сожалению, птица решила, что это был прекрасный момент для того, чтобы распушить пёрышки и почиститься.
Сумрак тихо втянул воздух ноздрями, а затем…
— Лети! — закричал он изо всех сил.
Птица инстинктивно подпрыгнула на своём насесте, раскрывая крылья и хлопая ими в воздухе. Сумрак жадно вытянул шею, замечая все подробности, запоминая изгиб крыльев, подсчитывая количество взмахов. А потом птица пропала из вида — затерялась в густой листве дерева, прокладывая себе путь в полуденное небо.
— Потрясающе, — пробормотал Сумрак; его сердце всё ещё бешено колотилось.
Он выбрался из своего тайника и нашел на ветви более просторное место. Он развернул свои паруса, по-прежнему почти без шерсти. У птицы всё выглядело так легко: едва захлопали её крылья, как она быстро и изящно взлетела. Четыре взмаха. Сумрак огляделся, чтобы убедиться, что за ним никто не следит. Он присел и подпрыгнул вверх, растянув свои паруса и с силой хлопая ими: один взмах, два, три…
… И неуклюже свалился обратно на ветку. Он заскрипел зубами от досады — и от позора.
«Ты не птица».
Отец говорил ему это во время самого первого урока планирующего прыжка, и ещё несколько раз позже, пока Сумрак не усвоил для себя одного — никогда не махать крыльями, и неважно, насколько сильным будет желание сделать это. Но в целом это желание не оставляло его никогда. Какая-то упрямая часть его «я» продолжала верить, что, если бы он мог просто махать крыльями, он смог бы взлететь.
Рукокрылы планировали только вниз, и никогда — вверх. Но, возможно, если бы они узнали секреты птиц, они смогли бы взлетать вверх. Вряд ли он был единственным рукокрылом в истории, который задумывался об этом. Но, похоже, больше никто не интересовался крыльями или тем, как ими пользоваться. Может, он поступал неправильно? Махать крыльями было трудным делом, но, возможно, ему нужно было делать это быстрее, чем птицам, по крайней мере, для того, чтобы подняться в воздух. Он закрыл глаза, пытаясь поточнее вспомнить, как птица начала взлетать, присела, и…
— А что это ты тут делаешь?
Он резко обернулся и увидел свою сестру Сильфиду, которая ползла по Верхнему Пределу вместе с двумя другими молодыми — с Эолом и Кливером. Двоюродной тёткой Кливера была Нова, одна из старейшин колонии. Сумрак спросил у себя, сколько же они успели увидеть.
— А, привет, — сказал Сумрак, небрежно сворачивая свои паруса. — Я просто собирался поохотиться.
— Обычно ты не забираешься так высоко, — Сильфида бросила на него странный взгляд. Она знала, насколько сильно он ненавидел необходимость лазить по деревьям.
— Даёт мне более долгий планирующий прыжок, — сказал Сумрак. — И ещё здесь никто не толпится.
— Так он убьёт меньше рукокрылов на своём пути, — съязвил Кливер.
— Я уже столько дней никого не убивал, — сказал Сумрак, обращая в свою пользу шутку Кливера. — Но в любом случае, количество смертей сильно преувеличено. Если бы все парили хоть чуть-чуть побыстрее, места было бы предостаточно.
Сумрак заработал себе репутацию сорвиголовы и довольно опасного прыгуна. Последние шесть месяцев он упорно изучал искусство замедления в прыжке, но, увы, с минимальным успехом. Его паруса, всё его тело — они просто не желали работать вместе. Случилось и несколько столкновений с другими рукокрылами, в том числе недавнее приземление в воздухе прямо на голову Кливера, успевшее стать притчей во языцех.
— Я тебя везде искала, — сказала Сильфида, обнюхивая Сумрака в знак приветствия. — Ты давно тут?
— А вы трое, вообще, что делаете на Пределе? — спросил Сумрак, стараясь сменить тему разговора. Он заметил, что Кливер и Эол быстро переглянулись, словно им очень не хотелось отвечать.
— У нас состязание! — взволнованно ответила Сильфида. — Отсюда до Нижней Границы. Тебе интересно?
— Звучит заманчиво, — сказал Сумрак. — Мне нравится побеждать.
— Это не гонка, — немного резко произнёс Эол. — Это состязание в охоте. Кто больше поймает за один планирующий прыжок.
— Понятно, — ответил Сумрак.
Все молодые знали, что он был быстрым, а также ещё и то, что во время охоты его скорость работает против него. Из-за того, что он падал быстрее, у него было меньше времени, чтобы выследить и поймать добычу.
— Ну, почему бы и нет? — сказал он. Радовало то, что никто из них не видел, как он машет крыльями. Он мог представить себе, что они скажут.
«Он всегда был слегка странноват, а тут ещё такое».
«Думает, что он может порхать».
«Птичьи мозги».
— Не уверен, что это хорошая мысль, — сказал Кливер, хлопнув Сумрака парусом. — Если он в кого-нибудь врежется, нас всех ждут одни неприятности.
— Я буду вести себя как можно лучше, — ответил Сумрак. Он ненавидел шуточки Кливера и надеялся лишь на то, что этого не было заметно со стороны.
— Ты просто боишься, что он у тебя выиграет, — сказала Сильфида Кливеру.
Кливер фыркнул.
— Сумрак — это единственный из молодых, кто умеет ловить бражников, — напомнила ему Сильфида.
Сумрак с нежностью взглянул на свою сестру. Она была удивительно надёжным другом, когда они находились среди остального молодняка. Когда же они оставались только вдвоём, она была не столь тактичной — однако он и сам был таким же.
— Ну что, готовы начать? — нетерпеливо спросила Сильфида.
Сильфида была громкой. Ей достались сильный голос и склонность кричать.
Их мать говорила, что она родилась уже кричащей, и с тех пор ни разу не замолкала надолго. Мама и Папа всегда пытались заставить её замолчать. Иногда и Сумраку хотелось, чтобы она замолчала, но ему очень нравился её смех.
Когда Сильфида смеялась, она смеялась всем своим телом. Ей было недостаточно смеяться одним лишь ртом; всё её тело сотрясалось и раскачивалось, ей часто приходилось хвататься за ветку, и всё заканчивалось тем, что она буквально распластывалась по ней. Это просто надо было видеть.
— Я в игре, — сказал Кливер. — Давайте, начнём.
Они вчетвером выстроились на краю Верхнего Предела.
— Тебе не выиграть, — пробормотала Сумраку Сильфида.
— У Кливера? — уточнил он шёпотом.
— У меня, — ответила она. Своим обычным голосом она крикнула:
— Все готовы? Пошли!
Сумрак бросился с ветви, раскинул лапы и через несколько секунд был далеко впереди всех. Его лишённые шерсти паруса беспрепятственно резали воздух. Именно эта скорость позволяла ему ловить бражников — быстрейших среди насекомых. Но в целом Сильфида была гораздо лучшей охотницей. Редко, когда его улов был больше, чем у неё. У Сумрака было мало надежды на победу над ней. Он всего лишь хотел не опозориться совсем.