— Ты искал его? — резко спросил Икарон.
— Это он нашёл меня, — быстро ответил Сумрак. — Я никогда не оставлял нашей территории. Он слетел вниз, чтобы сообщить мне, что они видели нечто опасное на подходе к острову. Группу животных под названием фелиды.
— Я хорошо знаю их, — сказал Икарон, не выказывая ни малейшего признака беспокойства.
— Знаешь?
— Конечно. Они — активные участники Договора. Они — наши союзники.
— Ой, — Сумрак почувствовал облегчение и ему даже стало немного смешно. — Но птица сказала, что они охотились на других зверей.
Отец пренебрежительно хрюкнул.
— Ни один зверь никогда не поедал плоть других зверей, кроме падали. Я бы не стал уделять внимание словам этой птицы. Мы видели, на какое предательство они способны.
— Но Терикс…
— Ты знаешь его имя? — голос Папы зазвучал сердито.
Сумрак молча кивнул, проклиная себя за эту промашку.
— И он знает твоё?
— Да, — пробормотал Сумрак.
— Это было глупо, Сумрак, очень глупо. И что ещё эта птица знает о тебе? Он знает, что ты — сын предводителя?
— Нет! Во всяком случае, я так не думаю. Я об этом ему вообще не говорил.
— А как ты понял, что он не был подослан своими старейшинами, чтобы посеять среди нас панику и замешательство?
В выражении морды и позе его отца была написана та же самая пугающая ярость, какую Сумрак видел во время его поединка с Новой, или когда он огрызнулся на Сильфиду. Сумрак чувствовал, что непроизвольно съёживается.
— Я не подумал… — начал он слабым голосом.
— А кто может поручиться, что птицы не пробуют при помощи страха вообще выгнать нас с острова?
Сумрак был уязвлён. Он даже ни разу не подумал об этих вещах.
— Я ожидал от тебя большего, Сумрак, — произнёс отец, но уже более мягким голосом. — Птицы знамениты своим умением врать.
Сумрак сглотнул.
— Он не соврал о костях ящеров.
Глаза Икарона вновь сверкнули, и Сумрак на миг съёжился, боясь, что его могут укусить. Но потом отец вздохнул и поглядел вдаль.
— Может, это и так, но я думаю, что его целью было разжечь паранойю в нашей колонии. К счастью, этого не произошло. Что же касается тех самых последних сведений, то спроси себя, Сумрак, почему птица захотела помочь нам, особенно после того, что они сделали с Эолом?
— Может быть, он просто… — и Сумрак умолк, отчаянно желая объяснить, как Терикс отблагодарил его за спасение птичьего гнезда, но зная, что не мог этого сделать, не ввергая Сильфиду в большие неприятности.
Сумрак вздохнул. Он предположил, что теория его отца могла оказаться верной, но по-прежнему не думал, что Терикс мог соврать. Если бы Терикс хотел навредить колонии, он мог бы рассказать своей стае о нападении Сильфиды на гнездо, и это вызвало бы целую кучу неприятностей.
— Просто я подумал, что было бы лучше рассказать тебе, — скромно сказал он, не в силах встретить глазами суровый взгляд своего отца. — Это если птица сказала правду.
— Ты был прав, рассказав это мне, Сумрак. Но не обращай внимания на болтовню птиц. Этот остров оберегал нас от опасностей целых двадцать лет. Вода отступает ненадолго дважды в день. Не так уж и много зверей заметят это или попробуют переправиться.
— Но если они это сделают…
— В данный момент единственные существа, о которых стоит беспокоиться — это птицы. Другие звери никогда не представляли опасности. Фелиды — это друзья. Я всегда знал их исключительно как благородных и миролюбивых существ.
Сумрак не был уверен, что полностью игнорировать предупреждение птицы было бы мудрым решением. Он поймал себя на том, что ему было интересно, что сказала бы на это Нова, и почувствовал, что это похоже на предательство.
— Не надо так сильно волноваться, — сказал отец и понюхал его.
— Я просто думаю о том, что будет, если об этом узнает колония, — выпалил он.
— Поверь мне, мы можем избавить колонию от нового беспокойства. Ты всё легко схватываешь, Сумрак, но ты всё ещё очень молод. Ты не можешь знать всего. Возможно, однажды ты и узнаешь, но не сейчас.
Сумрак знал, что сейчас его мягко попрекают, но он по-прежнему ощущал приятный прилив уверенности. Его отец был предводителем, и был им уже несколько десятков лет. Конечно же, всё будет хорошо.
В тот полдень Сумрак планировал над поляной. Он хотел есть и уже устал от выцарапывания жучков из коры. Но больше всего его утомляло быть вечно скрывающимся отшельником. Ему больше не хотелось лизать ядовитые грибы, слышать голоса и видеть, как движутся звёзды. Чего ему действительно хотелось, так это вернуться к нормальной жизни — или к такой, какой она могла быть после всего того, что случилось. Было так здорово вновь оказаться в воздухе, и ему, возможно, больше не нужно было бы летать. Он пытался забыть об этом насовсем.
Сумрак немного поохотился, стараясь не думать о том, что остальные рукокрылы по-прежнему сворачивали в сторону при его приближении. Возможно, со временем это пройдёт. Он поймал немного еды, в том числе муху-бекасницу с довольно интересным вкусом. Когда он вновь увидел свою сестру, то подумал, что она станет его игнорировать. Но у него потеплело на душе, когда она оказалась рядом с ним.
— Спасибо, — сказала она, — что не рассказал.
— Вообще-то, я рассказал — ответил он.
Поражённая, она взглянула на него.
— Что?
— Буквально только что. Тебя ждут большие неприятности. И ещё Папа на нашей присаде.
Она начала заикаться от волнения:
— Но ты… Ты сказал, что не собираешься…
— Да не говорил я ничего, — признался он, будучи не в силах мучить её даже лишнюю секунду. — Твоя тайна в полной сохранности. Я просто немного пошутил.
— Это было гадко!
— Ладно, но ты тоже гадко относилась ко мне.
— И как же это?
— Избегала меня.
— Это ты избегал меня, вечно скрываясь в лесу ото всех.
Сумрак вздохнул, поняв, о чём она говорила.
— Ладно, я скрывался.
— Хорошо.
Сумрак чувствовал, что им нечего сказать друг другу, и они разлетелись в разные стороны, но он почувствовал себя легче, чем было совсем недавно.
Вернувшись на свою присаду ближе к вечеру, он ощущал приятную усталость, а его живот был полон. Мама и Папа уже были там, и вскоре к ним присоединилась Сильфида. Когда они начали чистить друг другу шерсть, Сумрак почувствовал, что с его семьёй вновь всё в порядке, несмотря на все те тайны, которые они хранили друг от друга. Наверное, в каждой семье были свои тайны, хотя он сомневался в том, чтобы у кого-то ещё они могли быть столь же многочисленными и сложными, как в его семье. Был, однако, один вопрос, ответ на который он хотел бы узнать.
— Папа, — спросил он, — а как получилось, что ты стал предводителем?
Он увидел, что Сильфида поглядела на них, и их взгляды на секунду встретились, прежде чем он вновь повернулся к отцу.
— Там, на материке, — ответил Папа, — когда мы порвали с нашей колонией, нам был нужен кто-то, кто возглавил бы наши четыре семьи.
— Но разве Протей не был самым старым из вас? — невинно спросила Сильфида.
— Был, конечно же, — ответила Мистраль. — И он был бы превосходным предводителем. Я не уверена, что без его руководства у нас хватило бы смелости выйти из Договора.
— Ого, — сказала Сильфида. — Так почему же он не стал предводителем?
— Я бы хотел, чтобы он стал им, — ответил Икарон, внимательно глядя на неё и словно вынюхивая причины, заставляющие её расспрашивать об этом. — И все этого хотели. Но он отказался. Он сказал, что был слишком стар, что нам нужен был кто-то более сильный и более молодой, способный вести нас в трудные времена. Он попросил, чтобы я стал предводителем. Честно говоря, я не стремился взять на себя такую ответственность, но Сол и Барат также убеждали меня стать им.
Сумрак торжествующе улыбнулся Сильфиде. История Кливера представляла всё так, словно Папа силой и обманом проложил себе путь в лидеры, но он сам даже не хотел этого! Возможно, хоть теперь Сильфида будет не так критично относиться к их отцу.