— А где же твои Рыщущие? — спросил он, вновь ощущая то, как это странно — разговаривать с этим чудовищем. Хищнозуб убил его мать, а отцу нанёс такие раны, от которых тот в итоге и умер. И всё равно они разговаривали: под покровом ночи, на безопасном расстоянии друг от друга, добыча и охотник.
— Далеко отсюда, — ответил Хищнозуб. — Я временно путешествую с новыми союзниками.
Сумрак почувствовал, как ему свело живот.
— С какими новыми союзниками?
— С плотоядными, гораздо крупнее, чем я сам. Глянь-ка туда.
Сумрак проследил, куда направлен взгляд Хищнозуба — вниз, сквозь ветви, в подлесок. Могучий четвероногий зверь только что повалил отчаянно вопившего наземного жителя и теперь рвал его плоть.
— Гиенодоны, — сказал Хищнозуб. — Видишь, есть и другие звери, которые поедают мясо. Но тебе не стоит волноваться из-за них. Они живут на земле. Сидите на своих деревьях, и с вами ничего не случится.
Сумрак с негодованием слушал ободрительный тон голоса Хищнозуба. Он ни секунды не верил тому, что этот фелид хоть как-то был обеспокоен его благополучием. Но всё происходило так, словно они негласно заключили краткое перемирие.
Когда Хищнозуб снова заговорил, он перешёл на заговорщический шёпот, словно ему не хотелось, чтобы его слышали гиенодоны.
— Совершенного мира просто не бывает, — шепнул он, тем самым совершенно некстати напомнив Сумраку, что бормотал перед самой смертью его отец. — Нет ни одного места для жизни, свободного от хищников. Всегда найдутся хищники, причём покрупнее и тебя, и меня. Мы должны использовать любые навыки, которые у нас есть для выживания. Выродки вроде нас могли бы получить преимущество. Твоя способность летать может стать твоим спасением. А я раньше полагал, что мне дают преимущество мои зубы охотника и сила.
Он коротко рыкнул, словно усмехнувшись над собственными словами.
— Но теперь я знаю, что мне следует быть умнее и шустрее, чтобы превзойти других.
— Я не желаю тебе удачи, — ответил ему Сумрак.
— Держите свою удачу при себе, — сказал Хищнозуб. — Тебе она пригодится больше, чем мне.
Сумрака испугал голодный взгляд, который вновь вспыхнул в глазах Хищнозуба. Он рванулся прочь, в темнеющий лес. Его не заботило то, куда он летел; им завладело лишь одно желание — улететь подальше от этого фелида и от его зверей-союзников. Он ощущал омерзение от разговора с ним.
Когда стало слишком темно, чтобы можно было видеть, он стал ориентироваться исключительно при помощи эха, пока его не одолела усталость, и пока он не сел. Сумрак обернул себя крыльями. Может, ему стоит просто вернуться на то могучее дерево на холме, и найти там Химеру и других летучих мышей? По крайней мере, там у него был бы дом.
Но как же тот договор, который он заключил с Сильфидой — заботиться друг о друге? Похоже, она сама его нарушила. Но часть его отказывалась в это верить. Сестра была предана ему всем сердцем. И если её здесь не было, то для этого должно быть какое-то серьёзное основание — и он надеялся, что оно не было ужасным. Завтра он подумает на свежую голову. Завтра он поймёт, как её отыскать. Вторую ночь подряд он спал в одиночку, забившись в укрытие на незнакомом дереве.
— Сумрак!
Даже в собственном сне он подумал, что это просто был ветер. Но, когда он услышал своё имя, произнесённое во второй раз, более чётко, его мысли начали вытаскивать его из сна.
— Сумрак!
Он проснулся и увидел свою сестру, планирующую совсем рядом с его веткой, но не видящую его. Он был настолько ошеломлён, что какое-то мгновение не мог ни говорить, ни двигаться. Всё выглядело так, словно сбылись его самые заветные желания, и он едва мог поверить в то, что она была реальной. Затем он бросился в воздух и полетел вслед за ней.
— Сильфида!
Она сделала вираж и увидела его.
— Ой! — воскликнула она. — Я так волновалась!
Сумрак подлетел к ней и восхищённо порхал вокруг неё, когда она заходила на посадку. На ветке они обнюхали друг друга и обнялись парусами.
— А где вы были? — спросил Сумрак. — Я думал, вы меня бросили!
— Нам пришлось, — объяснила она. — Вчера в полдень некоторые из наших часовых видели пару фелид. И они, похоже, путешествовали вместе с какими-то другими зверями устрашающего вида. Мы не знаем, кто это такие.
— Гиенодоны, — сказал Сумрак.
Сильфида от удивления втянула голову в плечи:
— Откуда ты знаешь?
— Мне рассказал Хищнозуб.
Сестра выглядела настолько изумлённой, что Сумрак не мог подавить смех. Он рассказал ей о своей неправдоподобной встрече и о разговоре с фелидом минувшей ночью.
— Он рассказал, куда шёл? — поинтересовалась Сильфида.
— Мне стоило бы его порасспросить. Но сомневаюсь, что он сказал бы мне правду.
— Надеюсь, что его новые друзья слопают его, — злобно сказала Сильфида.
— Я так рад, что ты здесь, — ответил ей Сумрак.
— Мы начали искать тебя с рассветом.
— Я так боялся, что Нова бросит меня.
Сильфида громко вздохнула:
— Уже бросила.
Удивлённый Сумрак недоверчиво взглянул на неё:
— Что?
— После того, как ты улетел, она устроила собрание. Она сказала, что мы должны вернуться к Гирокусу и присоединиться к его колонии. Теперь, когда она была предводительницей, она отказалась бы от прошлого, принесла бы извинения, и Гирокус принял бы нас. Она сказала, что лучше всего было бы сделать так, — Сильфида глубоко вздохнула. — Но она сказала, что мы не могли рисковать и брать тебя с собой.
— Потому что я летаю, — бесцветным голосом сказал Сумрак.
Сильфида кивнула.
— Они не приняли бы всех нас, сочтя отклонением от нормы. Нова сказала, что, как ни печально ей уходить, но на ней лежит ответственность за всех рукокрылов колонии — а не только за одного.
Похоже, что Сильфида хорошо запомнила слова Новы, как будто раз за разом прокручивала их у себя в голове.
— И все с ней согласились, — констатировал Сумрак.
— Не совсем все.
— И кто же остался, Сильфида?
— Сол не ушёл, но многие из семьи всё равно ушли.
— Сол всегда был самым преданным сторонником Папы, — заметил Сумрак.
— И Австр тоже выступал против плана. Он сказал, что возвращение к Гирокусу стало бы предательством по отношению к Папе. Он остался, и с ним примерно половина нашей семьи. Нова, Барат, все их семьи и все остальные ушли ещё вчера.
Сумрак промолчал. Если бы сейчас фелид вонзил зубы ему в плечо, он вряд ли почувствовал бы это. Через некоторое время до него дошло, что Сильфида взволнованно наблюдает за ним.
— Сумрак? С тобой всё в порядке?
— Кливер тоже ушёл, я полагаю, — выдавил он из себя, наконец.
Сильфида фыркнула.
— Да. Он ушёл.
— Значит, не все новости так уж плохи.
— Он и вправду был маленьким негодником, — хихикнув, согласилась сестра.
Сумрак серьёзно взглянул на неё.
— Ты тоже должна была захотеть уйти.
Сильфида на миг поглядела на кору дерева.
— Ты же знаешь, как я думаю о Гирокусе и о решении Папы.
— Знаю.
— Я не могу с уверенностью признать, что Нова приняла плохое решение, — медленно произнесла она.
— Ты всегда была некоторым образом верна ей, — заметил Сумрак.
Она подняла голову: её взгляд был свирепым.
— Да. Но я больше верна тебе. Ничто не заставило бы меня бросить тебя.
Сумрак с восхищением кивнул. Она думала, что решение Новы было хорошим; ей хотелось найти безопасный дом. И всё же она выбрала остаться с ним. Даже злясь или обижаясь, она всегда оставалась рядом с ним. Всегда.
— Ни у кого никогда не было лучшей сестры, — сказал он ей.
Она нахмурилась.
— Даже если я и думала, что возвращение к Гирокусу было хорошей идеей, то как Нова это сделала, было неправильно. Лгать и отослать тебя подальше после всего того, что ты сделал. Да если бы не ты, она бы, возможно, оказалась в кишках диатримы, покромсанная на кусочки! Сейчас я бы предпочла остаться бездомной, чем жить в её колонии.