А Даная с Рене сидели на полу, играя со своими куклами или карточками. Эти ленивые вечера стали для нее целым миром, который она воспринимала как само собой разумеющееся.
Но в одно лето ее идиллическая жизнь разлетелась вдребезги.
Даная моргнула, чтобы прогнать грозившие пролиться слезы, и сделала большой глоток сладкого чая. Так трудно снова оказаться дома. Куда бы она ни пошла в доме, каждая комната навевала воспоминания. Некоторые были хорошими, некоторые плохими.
Жужжащий звук справа привлек ее внимание. Лагерстремия, посаженная еще ее матерью, была полностью в цвету. Тонкие ветки гнулись под тяжестью ярко-розовых цветов, а вот пчелы и бабочки по полной использовали предоставленную возможность.
Это заставило ее улыбнуться. Мама любила работать в палисаднике. Он был ее гордостью и радостью. Лагерстремия, как говорила мама, будет дарить тень и красоту, когда вырастет.
— Она была права, — проговорила Даная.
Вздохнув, она повернула голову и чуть не выронила стакан, когда заметила Келлана, стоявшего на дорожке и смотревшего на нее.
Он был одет в низко посаженные черные джинсы и рубашку стального цвета. Его волосы выглядели влажными, как будто он только что вышел из душа.
Увидев его вновь, Даная осознала насколько сильно она его любит. Покинуть Дреаган оказалось самым трудным решением в ее жизни. Что он здесь делает? Разве он не понимает, что она не сможет еще раз оставить его?
Он сделал шаг навстречу к ней, а Даная поднялась с качелей. Ее босые ноги беззвучно ступали, пока она шла к ступенькам.
Она упивалась его видом, его силой, мужественностью и невероятной сексуальностью. Она знала, насколько хороши эти губы в поцелуях, какими нежными и убеждающими могут быть его руки и каким манящим было его тело.
Он поставил ногу на нижнюю ступеньку крыльца и лениво улыбнулся.
— Что ты здесь делаешь? — спросила она, когда, наконец, смогла говорить.
Он огляделся по сторонам.
— Это место, где ты выросла?
— Да, — рассеянно ответила она.
— Миленько. Только нуждается в покраске.
Даная нахмурилась, обидевшись.
— Знаю. Когда-то у меня был человек, который присматривал за домом, пока меня не было.
— Почему бы просто не продать дом? — спросил он, взгляд его бирюзовых глаз снова вернулся к ней.
— Я собиралась. Просто не смогла. Однако MИ-5 должны были думать, что продала, поэтому я переписала дом на тетю.
— Умная девочка.
Она неуверенно отступила в сторону.
— Хочешь войти?
Келлан поднялся по ступенькам на крыльцо. Так хотелось запустить пальцы в его волосы карамельного цвета и, притянув его голову, поцеловать.
Каким-то чудом Данае удалось подавить этот импульс. Она подняла свой стакан.
— Может, холодного чаю?
— Нет, милая.
— Тогда прогуляемся?
— Нет.
Даная теребила бахрому на своих джинсовых шортах, они были ей велики и едва держались на бедрах, а ее красный топ вдруг стал казаться слишком тесным и облепил внезапно увлажнившуюся кожу.
Вот, что Келлан делал с ней. Каждый раз, когда он оказывался рядом, ее начинало лихорадить, она трепетала, словно осенний лист на ветру.
Ни одной вразумительной мысли больше не было в голове, произнести более или менее содержательную фразу тоже оказалось не по силам. Все потому, что ее разум — и тело — были настроены только на него.
— Чего же ты хочешь?
— Тебя, — его глубокий голос звучал мягко. Его взгляд напряжен и очень внимателен.
Она растаяла. Одно слово, и она уже готова броситься в его объятия. Черт, кого она обманывает? Она была готова сделать это с того самого момента, как впервые заметила его.
— Почему ты ушла? — спросил он.
Даная почувствовала, как холодная капелька конденсата скатилась с ее стакана и упала на ногу.
— Так было лучше. У меня есть план.
— План, которым ты не поделилась со мной.
Его голос звучал настолько обиженно, что Даная от удивления подняла брови.
— А я должна была?
— Да, потому что нам предназначено быть вместе. И ты это знаешь.
Она медленно покачала головой.
— Нет. Не знаю. Ты бессмертный. Я нет. Ты Король Драконов. А я… ну, а я просто человек. Одна из тех, кого ты презираешь.
— Презирал, — сказал он, сокращая расстояние между ними. — Пока не встретил американку, работающую на МИ-5, которая пробралась в мою пещеру и разбудила меня.
Келлан не был уверен, что говорит правильные вещи. Он никогда прежде не ухаживал за женщиной, но был готов на все, чтобы вернуть Данаю в Дреаган. Даже если придется встать на колени и умолять ее.
В своих выцветших шортах и топе она выглядела так соблазнительно. Ее волосы были распущены, локоны обнимали ее руки. Это самое прекрасное зрелище, что он когда-либо видел — или увидит.
— Я решила проблему с МИ-5. И найду способ разобраться с Тарейсом.
Келлан знал, что она способна на многое. Но только не на взаимодействие с Темными. Нет, он не станет говорить ей этого, по крайней мере не так. Перед ним стояла гордая женщина, которая имела полное право быть такой.
— Темные отличаются от всего того, с чем тебе приходилось сталкиваться прежде, — сказал Келлан. — Ты сполна вкусила их в Ирландии. Но фишка в том, что тогда их внимание было обращено на нас двоих. А теперь Тарейс собирается охотиться за тобой одной. Ты даже не почувствуешь его появления.
— Я же не дура, — заявила она, потупив взгляд. — Тарейс со своими Темными пугают меня до чертиков.
Именно этого он и ждал. Мужчина взял ее ладонь в свою и сказал:
— Тогда позволь мне защитить тебя.
Она мгновенно отдернула руку.
— Так вот в чем дело? Ты все еще думаешь о том, как бы сдержать обещание? Ты спас меня, Келлан. Ты спас меня от MИ-5 и Темных. Ты выполнил обещание.
— Черт возьми, женщина, ты приводишь в бешенство, — произнес он, а затем громко вздохнул. — Я хочу защитить тебя, потому что люблю тебя. И хочу убедиться, что никто и никогда не сможет снова причинить тебе вред, а если ты будешь так глупа, чтобы опять вляпаться в неприятности, я хочу быть рядом, чтобы вытащить тебя из них.
Она моргнула.
— Что ты сказал?
— Я сказал, что всегда буду рядом с тобой.
— Нет, до этого.
— Что ты приводишь меня в бешенство? — спросил Келлан, прекрасно зная, какую именно часть она хочет услышать снова. Он не собирался выпаливать это так небрежно. Хотел сделать это красиво, но все вылетело из головы, как только он увидел ее сидящей на качелях.
Пульсирующая жилка у основания ее шеи выдавала волнение.
— Нет. То, что было в середине.
— А. Где я сказал, что люблю тебя?
Она кивнула.
— Ага. Это.
— Я люблю тебя.
— Ты не можешь…, — она замолчала и сглотнула, — ты не можешь приходить сюда и говорить такое.
Кажется, он никогда не поймет женщин. Очевидно, что ей нравилось слышать это, тогда почему она продолжает сопротивляться?
— Тогда объясни мне.
— Тебе не нравятся люди. Ты спал столетиями, так как не хотел находиться среди нас.
— Так и было, — признал Келлан. — Но это никогда не относилось к тебе, милая. Ты сильная, честная, умная, проницательная, красивая и жизнерадостная. Ты никогда не бросаешь в беде и не сдаешься. Так почему же ты сдалась со мной?
Она отвернулась, но Келлан успел заметить подступающие слезы. Он притянул ее к себе и не отпускал, когда ее плечи затряслись.
В этой женщине было еще столько всего, чего он не знал, но он точно знал одно: этой женщине предназначено быть его. Точно знал, что любит ее, и даже если никогда не разберется с остальным, этого уже достаточно.
Но вдруг мысль, что она может не любить его, ворвалась в его разум. Ей нравилось заниматься с ним любовью, но она никогда не намекала на нечто большее.
— Если ты не чувствуешь того же, я все равно не уйду. Останусь здесь и буду преследовать тебя, пока не завоюю.
Даная подняла голову, ее ресницы слиплись от слез.