Она закатила глаза – опять – и поставила бокал на стол.
– Вы так непоколебимы в своем желании не доставлять себе радость. Вот вы сидите в обществе очень красивой женщины…
– Да, сижу.
Она остановилась, искренне удивленная.
– Вот как? Вы считаете меня красивой?
– Конечно. Но вы работаете на меня, и…
– А. И я похожа на еду, n'est-ce pas? note 25 Очень хорошо. Две вещи. Первое: не тратьте время, чтобы прочитать стенограмму переговоров, за которыми наблюдал Расков, – это фальшивка.
– Вот как.
– Вот так. Второе: этот как его там – Хаммерштайн – на самом деле не был переведен в филиал в Сандакане. Она не знает, что именно с ним произошло, и она более чем обеспокоена тем, что будет с ней.
– С ее работой?
– Похоже, с ее жизнью.
Он подцепил вилкой кусочек, избегая вызывающего взгляда Давьон.
– Итак, у нас есть тэп, наблюдающий за сделкой. Это тайные переговоры, скорее всего, нелегальные, и его убили.
– Полагаю, что так. Но мы не можем ничего доказать. Скорее всего, мы не сумеем найти кого-то из тех представителей, чтобы вызвать их в суд, но даже если мы сделаем это, они просто повторят фразы из сфальсифицированной стенограммы. Даже легкое сканирование покажет, что они лгут, но, конечно же, такие доказательства суд не примет.
– Видения в качестве улик, – пробормотал он.
– Можно еще раз?
– Не обращайте внимания. Но какое отношение все это имеет к сбою в системе безопасности в лаборатории 16?
– Возможно, никакого. Простое совпадение.
– Я не верю в совпадения.
– Или во что-нибудь еще, – задумчиво сказала она. Ее зеленые глаза сверкали дьявольским огнем. – Кажется, после ужина мне захотелось бы прогуляться по берегу.
– Отлично. Надеюсь, вы получите удовольствие. Я буду в своем номере, попробую поработать.
– Снимите ботинки, – сказала Давьон. – Намочите ноги в прибое.
Сама она сделала то же самое и начала играть в салки с волнами, – с туфлями в руках, юбкой, задравшейся до колен.
– У меня аллергия на морскую воду.
– Конечно, не сомневаюсь.
Она подошла к нему и взяла его руку – он ощутил тревогу и дискомфорт.
– У вас интересный разум, мистер Вацит. Вы знаете об этом?
– Да, мне говорили.
– Вот как? И как ее звали? Мне следует ревновать?
Когда он не ответил, она сжала его руку.
– А… Тайна. Еще одна тайна. Вы хранилище тайн. Вы просто сотканы из них, Кевин Вацит. Я боюсь, что даже телепат не сможет вытащить их из вас.
– Вы пытались?
Она засмеялась.
– Конечно же, я прямо сейчас пытаюсь. Но я не сканировала вас. Я говорю буквально – не думаю, что у меня получится. Некоторые нормалы обладают подобием блока – ничего телепатического, просто нечто наподобие внутреннего порядка, самодисциплины. Ваш разум похож на часы, мистер Вацит. Я не осмелюсь вас просканировать из страха оказаться зажатой между шестеренками.
– Помимо факта, что подобное сканирование противозаконно, – напомнил он ей.
– Да. Я люблю свою работу и не стремлюсь потерять ее.
– Любите свою работу? И вы неплохо справляетесь с ней. Я с трудом узнавал вас во время допросов.
Она засмеялась и ударила ногой по волне.
– Я принимаю это как комплимент. Два комплимента от мистера Кевина Вацита за один день. Знаете, это настоящее достижение. – Она отпустила его руку и побежала навстречу прибою. – Я люблю море. Оно такое живое. Я люблю ощущение от него. Все его тихие голоса.
– Голоса?
– Ну, не совсем голоса, просто нечто похожее. Думаю, только телепат может ощутить их. Здесь ничего нельзя разобрать, ничего рационального – хотя мне хотелось бы как-нибудь просканировать дельфина. Нет, это что-то вроде громкой тишины.
– Но телепатически? Вы ощущаете отзвуки жизни животных?
– Не думаю, что все это мое воображение. Мне кажется, что все живое должно обладать разумом – по-своему. Конечно же, я могу ощущать животных. Конечно, я не понимаю их – если только речь не идет о простых чувствах вроде голода или страха. Океан я и вовсе не понимаю, хотя я прикасаюсь к нему и напряженно вслушиваюсь. Однако там что-то есть. Оно существует. – Она задумчиво посмотрела на него. – Бедняги нормалы. Словно жить без обоняния.
– Да, – рассеянно согласился Кевин. – Должно быть. Спасибо вам, госпожа Давьон.
– За что?
– За вечер. И, возможно, за разгадку нашей головоломки.
– Я не понимаю, – заявил доктор Стоддард. – Вы уже их видели.
– Видел. И хочу увидеть их снова. Вопрос о взломе системы безопасности.
– Я уже объяснил это.
– О да, я знаю. Тогда будьте любезны объяснить, почему были уничтожены записи того часа, когда произошел взлом.
– Что? Они не были уничтожены.
– Нет, были. Все сделано очень профессионально, но когда я заставил моих людей проверить все еще раз, более тщательно, мы нашли доказательства.
– Но ничего не пропало. Никаких повреждений…
– Нет. Думаю, это так. Скажите мне, доктор Стоддард, что нужно, чтобы проникнуть в хранилище?
– Правильные коды. Нужное изображение сетчатки глаза.
– Если то-то введет правильные коды – но без подтверждения биометрической системы – что произойдет?
– Сигнал тревоги.
– И все это будет зарегистрировано как попытка взлома.
– Я… Да.
Кевин рассеянно кивнул.
– Позвольте мне рассказать вам, что произошло, доктор Стоддард. Первого мая или около того вы попросили мистера Раскова о любезности – сделать нечто, не входящее в его обязанности коммерческого телепата. У вас возникли подозрения в отношении артефактов с Сирийского плато, и почти шутки ради вы решили проверить свою гипотезу. Вы привели его туда, и он коснулся одного из артефактов.
– С какой стати? Что за бред!
Кевин проигнорировал его.
– Двумя днями позднее мистера Раскова снова вызвали – на этот раз для наблюдения за деловыми переговорами. Он был выбран потому, что сделка касалась артефактов и того, что ему самому удалось о них узнать. Не стоит демонстрировать свое открытие другому телепату, и вы предпочли использовать уже посвященного. Эта встреча была конфиденциальной – возможно, чтобы продать технологии, может, чтобы представить новый товар, который может поступить в ближайшее время. Под словом "вы" я подразумеваю как вас, так и IPX, доктор Стоддард.
Стоддарт бледнел на глазах. Подобные дела явно не были его стихией.
– Это было непросто, но зная, что нужно искать, я сумел отследить денежные потоки, так что смогу доказать и эту часть истории.
Когда мистер Расков выполнял свою задачу наблюдателя, видимо, кто-то встревожился. Может быть, он выглядел усталым и отрешенным, словно не спал несколько ночей. Может, он говорил странные вещи. Возможно, он даже потребовал разрешения еще раз прикоснуться к артефактам. Наши архивы говорят, что у него была склонность ко всему творческому – и к романтичному. Он получил коды доступа из вашей головы и попытался проникнуть в лабораторию ночью 5 мая. Конечно, он не добился своего, но этого было достаточно, чтобы кто-то здесь – возможно, вы, а может, ваш начальник, – подумал, что ему лучше тихо скончаться. Что он и сделал.
Стоддард был по-прежнему бледен, но смог вымученно улыбнуться.
– Не верю, что вы сможете доказать хоть что-нибудь.
– Меня не волнует, смогу ли. Откройте дверь. Я хочу видеть один из этих артефактов.
– У вас нет доступа…
– Конечно же, есть. У меня есть разрешение президента. Я уже показывал его вам. Вы хотите снова его увидеть?
– Нет.
– Тогда откройте хранилище.
С очевидным нежеланием он открыл и жестом предложил им войти.
– Нет, после вас.
Стоддард вошел, и они последовали за ним.
По его кивку Давьон сняла свои перчатки. Она подошла к странному тору, поколебалась несколько мгновений и затем слегка прикоснулась к нему кончиками пальцев.
Она отпрыгнула назад.
– Бог мой, да!
Ее зеленые глаза расшились до размера монетки. Она снова сделала шаг вперед и прикоснулась к тору. На ее лице сменились самые различные ощущения.