И что сидел в тюрьме за убийство любимой жены, которая посмела ему перечить.
И что, наоборот, не сидел, а отмазался благодаря связям и деньгами, а жену по его приказу прикопали в лесопосадке за городом, под старой раскидистой липой. Его даже видели пару раз прогуливающимся вдоль этой самой лесопосадки, сразу же предположив, что он навещал секретную могилу.
Но самой распространенной была история его родословной. Поговаривали, что Гордеев – из старой дворянской семьи, сбежавшей после революции аж в саму Бразилию. Рассказывали, что сам Демьян Олегович рос в ужасных условиях, что отец его был извергом и домашним тираном, отчего мать Горыныча повесилась, а сам он получил тяжелейшую душевную травму. И теперь, в качестве некоей извращенной терапии, любит всячески издеваться над людьми, унижать и запугивать.
Одевался господин ректор всегда во всё черное – словно считал необходимым поддерживать созданный вокруг себя имидж страха и народного трепета. Говорил низким, довольно спокойным голосом, но на таких особенных тембрах, что леденело сразу же всё сердце и шевелились маленькие волоски на затылке.
Язык при виде Горыныча начинал позорно заплетаться и нести всякую бессмысленную чушь.
Нет-нет и еще раз нет! – мотнула я головой в ответ на собственные мысли. Целовать такого жуткого типа – себе дороже!
То есть, мужчина-то он, конечно, видный – широкоплечий, высокий брюнет с жестким подбородком и металлическим блеском в глазах – и, наверняка, существуют дамы, которым это позволяется – приближаться к нему настолько близко, чтобы поцеловать.
Однако, я была уверена, что это какие-то специальные, тренированные дамы, совершенно точно знающие, в какие моменты, под каким углом и с какой долей энтузиазма приблизиться, чтобы не разозлить своего «господина». Или готовые получить по голове за наглость. А может, вообще достигающие удовольствия от постоянного унижения и собственного страха.
Есть же такие люди, которые возбуждаются от того, что им страшно? Если это вообще возможно в присутствии Горыныча – возбуждаться.
– Я спрошу у Бурковой, можно ли что-нибудь сделать, чтобы не целовать…
Я резко замолчала, поняв, что проговорилась и надеясь, что Элька ничего не заметила.
Не прокатило.
– Не целовать? – сразу же вцепилась она. – Кого? Она все же предложила тебе что-то взамен? Кого ты должна поцеловать? Колись!
Я подняла руки в защитном жесте.
– Это неважно. И невозможно в принципе. Лучше сразу в гроб лечь.
Ее глаза расширились.
– Неужели?..
– Ага… – я угрюмо кивнула. – Совсем сбрендила идиотка.
Элька вздохнула, соглашаясь.
– Может, послать ее? Всё же игры на деньги незаконны. Как она с тебя долг спросит? Извинилась, сказала, что отдашь, когда сможешь, и привет… Пусть хоть на стенку лезет.
– Не получится. Видела ее парня-мажора с дружками? Она только и ждет, чтобы им пожаловаться – и тогда жизни мне точно не будет…
– Господи, зачем ты в это дело вляпалась? – Элька откинулась на кровать, картинно заламывая руки. – Она ведь специально все это затеяла – заманила тебя играть. Знала, что ты потеряла работу и тебе срочно нужны деньги. И знала, что продуешься, потому что играть не умеешь…
– Что значит, специально затеяла? – не поняла я.
Элька снова тяжело вздохнула.
– Я случайно подслушала, как она со своими припевалами смеялась – прикидывали, что будет, если какая-нибудь непуганная идиотка решит соблазнить ректора ради оценок. Вот и решила с тобой поэкспериментировать. Она не отступится, Лен. А денег у нас с тобой до конца месяца нет.
Медленно, откуда-то из живота и вверх, меня захлестывало отчаяние – темное и глубокое, словно я медленно погружалась в болотную трясину.
– И что же мне делать?
Элька криво и жалко улыбнулась – что, по всей видимости, должно было означать симпатию и поддержку.
– Давай для начала всё же попробуем с Бурковой поговорить. Может, она долг на платежи распишет?
Глава 2
После короткого и довольно резкого разговора с богатой сучкой, в комнате которой я оставила весь свой заработок на ближайшие три месяца, мы с Элькей спустились в кафетерий – прийти в себя за стаканом дешевого кофе и столь же дешевого кусочка яблочного пирога на двоих.
– Может, обойдется? – подруга с надеждой подняла на меня глаза. – Скажешь, что перепутала…
– Мужика перепутала? – усмехнулась я, представляя себе, как нелепо все это будет выглядеть.
По уговору с Бурковой, для того, чтобы она простила мне долг, я должна буду поцеловать ректора уже после завтрашней первой пары, под конец которой он придет в класс разъяснить про новый закон о льготах для студентов.