Туман осёкся, закусив губу.
– И что?
– Я не знаю. Чего он хочет, этот четвёртый? Если, конечно, он вообще существует.
Крест отпил чая и обжёг рот. Перед глазами крутилось чёртово кольцо, ухмылялся череп.
– Мы видели на них всё, кроме кольца, – заметил Туман. – И не знаем, где оно находится. А ведь кольцо может быть самым главным артефактом, без которого…
Туман не договорил, но здесь и так было всё понятно. Если кольцо – главное, если вся сила демона скрыта в нём, то без его уничтожения им не победить.
«И хоббитов, что пойдут к Ородруину, у нас нет», – с мрачным весельем подумал Крест.
– Ладно, – сказал он после молчания. – Если вы не хотите…
– Эй, – Туман сжал его плечо, твёрдо посмотрев ему в глаза. – Это наше дело. И нужно рискнуть. Попытаться… Я пойду с тобой.
– И я! – пискнула Чиби.
– Нет! – в один голос отрезали Крест и Туман.
Чиби открыла рот снова.
– Тебя с нами не будет! Ни тебя, ни Летты, – сурово добавил Крест, но глаза Чиби сверкнули небывалым огнём.
– Это и моё дело! – упрямо заявила их маленькая подруга. – Менестрель хочет меня, а не вас! Он поверит мне! И это не обсуждается, мальчики!
За столиком воцарилась напряжённая тишина. В кафе беззаботно болтали подружки, стучали по клавиатуре фрилансеры, а бариста рисовал на пенке душистого капучино… Всё как всегда. Всё вроде бы тихо, спокойно и вкусно. Никто и думать не думает, что, быть может, на них уже объявлена охота.
– Ладно, – наконец, негромко сказал Крест и покосился на Тумана. Тот, мрачнее тучи, кивнул. – Пойдёшь с нами.
– А когда?
– Сейчас. Кресты-иконы готовы?
Они кивнули.
– Вот и славно. Я тоже кое-что взял. И для вас – тоже, – произнёс Крест и добавил, отгоняя плохие предчувствия: – Сейчас ещё обговорим… и на кладбище.
***
– Плясунья теней!
– Менестрель костей!
– Художник крови!
Они прокричали всё это в сумрак вечера и ещё тесней встали в кружок, спина к спине. Крест ощутил, как по виску стекает капля холодного пота, и сильнее вгляделся в то, что их окружает: косые надгробия, рваные тряпки на худосочных ветках, земляные подушки, затянутые жухлой травой… Не дрогнет ли где веточка, не слетит ли потревоженный лист?
Крест закусил губу. На кладбище всё началось, на кладбище и закончится. Он специально решил звать их именно здесь: подальше от города, от живых, что так легко могут стать мёртвыми.
Крест пытался не думать, что будет с ними, если его ловушка не сработает. Наверняка об этом старались не думать и Туман с Чиби. Всем им было что терять. А надеяться на милосердие Трио… Что ж. Они уже видели это милосердие. Там, в психиатрической.
Вспомнив, Крест покрепче сжал зубы. Веселясь, Трио оставило в живых нескольких медсестёр, больных, Летту… Неужели они думают, что после такого они с радостью примкнут к ним?
«Они давно не люди. И думают они не по-людски», – встряхнулся Крест и услышал:
– Так-так… Станцуем буги на костях?
Художник возник из воздуха и небрежно, как о трость, опёрся о бетонную шпильку на чьём-то надгробии. Сзади, из-за деревьев, прошуршало платье: мягко ступая, подошла Плясунья, а Менестрель, что по-турецки уселся на свежей могиле в стороне, послал Чиби воздушный поцелуй.
«Все в сборе. Ну, спаси нас, Господи…»
Сглотнув, Крест шагнул от круга и пошёл к Художнику. За его спиной Туман двинулся к Плясунье, а бледная Чиби – к Менестрелю.
– Ты говорил, что можешь помочь, – сказал Крест, глядя в дыры, полные мерзкого паучьего копошения. В стороне друзья завели похожий разговор.
Вот Менестрель, улыбнувшись, дотронулся до щеки Чиби, и она не отпрянула. Вот и Плясунья, будто припорошенная снегом, расплылась в улыбке от слов Тумана.
– Могу, – кивнул Художник-Жорж. И Крест, с гулко забившимся сердцем, увидел, как по багровому стеклу пенсне скатилась кровавая капля. – Но всё имеет свою цену, Крест.
– Я готов. Нужна жертва?
– Верно, мой мальчик. И ты тоже начнёшь удивлять…
Художник приподнял кисть руки. Резко – так резко, что Крест вздрогнул, – он царапнул себя когтем, и на меловой коже выступила кровавая татуировка. Тощая, кривая тварь вылезла прямо из руки и бесёнком спрыгнула на землю у могилы.
– Я тебя всему научу. Всему-всему, – добавил Художник, наблюдая за весёлой тварью.
И тогда Крест ударил.
Нож, выдержанный в святой воде, тот самый клинок, что так любил отец, прошил костюм хилого монстра, вонзаясь под рёбра. Художник ахнул, красный бесёнок исчез, как огонь задутой свечи, и Крест, оскалив зубы, ринулся на врага, чтобы сдёрнуть пенсне. Позади кричали, но мир будто сузился, высветив лишь фигуру мёртвого Художника и его, Креста, руку, что, растопырив пальцы, медленно-медленно летела к багряному стеклу.