Хрясть.
И сломанное крыло стало целым.
Шорох.
И в бусинках мёртвых глаз вспыхнули огоньки.
Голубь поднялся – грязный, кровавый… Встал на лапки и вдруг взлетел. Захохотав, Сандра вскочила и закружилась в танце.
Она смеялась, пока не заболело горло, пока следы горьких слёз на лице не смылись слезами радости. Ангелок, нежно воркуя, парил над ней, роняя перья. Затем подлетел ближе, сел на плечо и легонько клюнул в мочку уха.
– Хороший, – ласково шепнула Сандра, погладив его по голове.
И пошла к Эвану. Как на праздник.
…Тени струились по голубю, скрывая от посторонних глаз. Лишь Сандра видела его – легкого, воздушного – сидящего на плече, как у себя дома. Лишь она, давшая ему новую жизнь.
Никто из медсестёр не остановил Сандру, не вскрикнул от ужаса и брезгливости. Пройдя на нужный этаж, она притормозила и решительно, не таясь, пошла к палате Эвана.
Все горести были забыты. Ликование, осознание собственной силы, билось внутри неё вместе с неистовым желанием танцевать. Всё было хорошо. Всё будет хорошо. Теперь, когда у неё есть Сила, и Эван…
Эван.
Он лежал в палате, где больше не было никого. Он не откликнулся на её приветствие, будто не услышал. Веки были закрыты, обожжённое лицо – неподвижно. Только сипит – еле-еле сипит – слабое дыхание.
– Эван… – вновь позвала Сандра.
Голубь слетел с плеча и стал клевать поверхность тумбочки.
– Милый, это я…
Ресницы не дрогнули. Эван, лежавший на койке, был немногим краше мертвеца.
Сандра стиснула холодные, как лягушка, пальцы. Упёрлась взглядом в тень у своих ног.
– Я хочу, чтобы он выздоровел.
Щупальца не появились.
– Я хочу, чтобы он выздоровел! – громче повторила Сандра.
Голубь курлыкнул и, оставив на тумбочке грязное перо, вылетел в окно.
– Я хочу… – набрав в грудь побольше воздуха, опять начала Сандра.
Она не знала, сколько раз повторила это, пока не явилась медсестра. Когда Сандру выставили вон, она ещё долго стояла у дверей больницы, и с губы её, закушенной до боли, вниз брусничинами капала кровь.
«Аванс. Вы получите силы. Чуть-чуть», – вспомнила Сандра.
Она вышла из ворот больницы и остановилась, стоило лишь оторвать тусклый взгляд от земли. На пути её стоял Игорь: руки в карманах, улыбка до ушей… Не предвещающая ничего хорошего улыбка.
Сандра заледенела. Игорь заговорил:
– Кажется, я запрещал тебе ходить сюда, пташка?
Горло сдавило – ни слова, ни хрипа. Усмехнувшись, Игорь шагнул к ней вплотную. Пахну́ло «Шипром».
– Кажется, я говорил, чтобы ты забыла его?
– Игорь, я…
Игорь схватил Сандру за предплечье – резко, сильно – и оскалился ей в лицо.
– Забыла, как меня зовут?
– Иг… Игорёша, прости…
«Тени! Тени, помогите!» – возопил внутренний голос, но никто его не услышал.
– Простить? После такого?
Сандра дёрнулась, но её держали крепко. Прохожие спокойно шли по своим делам, изредка бросая взгляды на парочку: бледная девушка, красивый молодой человек. Вон, как бережно держит её за руку, приобнимает…
– Пусти! Больно! – прошипела Сандра.
– А мне, мне не больно? Говоришь, что будешь слушаться, а сама… Ай-яй-яй, пташка…
Пальцы – жёсткие, как гвозди, – потрепали Сандру по щеке.
– А раз ты так непослушна – придётся наказать, – весело добавил Игорь.
– Накажи! – с жаром воскликнула Сандра. В сердце билось отчаяние. – Накажи, только не…
– Только не – что? – вкрадчиво спросил Игорь и засмеялся. – Только не трогай бедняжку Эвана?
«Помогите!!!»
– Игорёша, пожалуйста…
– Нет, пташка. Не прокатит. Сегодня ты видела его живым последний раз, – сказал Игорь, отпуская её.
– Пожалуйста!..
Но Игорь, отсалютовав невидимой шляпой, уже вразвалочку пошёл прочь. Взвыв, Сандра бухнулась коленями в пыль и зарыдала.
Лишь спустя пять минут, утерев глаза, она увидела, что в стороне лежит мёртвый голубь.
***
Считается, что убивать людей непросто.
Но, видимо, всё зависит от того, кого убивать, думала Сандра. И за кого… Ведь убивали же на войне фашистов?