«Плясунья. Сандра. Саша, – мысленно повторил Туман, заворачивая за угол. – Как тебя победить?..»
В памятный день, когда не сработала их ловушка, он так и не смог пырнуть девушку – нет, монстра, мертвячку! – ножом. Попытался столкнуть на землю, угрожая иконой, но не вышло. Порыв ледяного ветра – и Плясунья сама толкнула его, опрокинув на чью-то могилу. Вид её был ужасен: губы почернели от ярости, по платью и ногам заструилась тёмная, венозная кровь.
– Как ты мог?! – прошипела она, стискивая на его горле холодные, в перчатках из паутины, руки.
– Остановись… Сандра… ос… тановись… – прохрипел Туман.
– Я больше не Сандра! – прорычала она, усиливая хватку.
И вдруг всхлипнула. Отпустила.
– И ты не Эван, – услышал Туман. – Эван мёртв. Давным-давно мёртв, и я…
Плясунья осеклась, глаза её багряно сверкнули. В одну секунду она оказалась подле Тумана и вновь, с новыми силами, впечатала его в землю. Казалось, ещё мгновение – и он провалится сквозь неё, чтобы спиной удариться в чей-то старый гроб.
– Обманщик, – прошипела Плясунья. – Лжец!
Перед глазами вспыхнули круги. Чёрно-красные, они стали вертеться, как перекати-поле. Кислород заканчивался. Заканчивалась жизнь.
И когда Туман почти ускользнул в темноту – Плясунья отпустила. Исчезла призраком, оставив на его груди пару кровавых капель.
Им дали время. Последний раз.
«Последний», – подумал Туман, сжав зубы.
Что же делать, Господи?
Туман зашёл в гипермаркет и на автомате заполнил корзину. Рассчитавшись, он чуть не забыл про сдачу (сердобольная кассир помогла) и медленно, нога за ногу, побрёл домой.
Что делать, что делать… Извечный философский вопрос.
Впрочем, нет. Весьма и весьма насущный.
Туман покрепче перехватил ручку пакета и едва не остановился от внезапной мысли. А что если… если привлечь волонтёров? Команду целую?
«Ага. И как ты себе это представляешь? – съехидничал внутренний голос. – Здоро́во, ребят. Я тут узнал, кто людей убивает. Только это не совсем человеки, ага. Поможете их победить?»
Даже если они поверят, даже если они вооружатся клинками, закалёнными святой водой, крестами и иконами… где гарантия, что Туман не приведёт их на верную смерть?
«Но если Трио не остановить…»
В сердце вонзилась тупая игла. Всё ещё думая обо всём этом, Туман открыл дверь в квартиру – и напоролся на звенящую тишину.
– Э… мам?
Никакого ответа.
Туман замер. И, встрепенувшись, сорвался с места, живо представив самое плохое.
«Трио… Плясунья… Нет!»
Влетев в комнату, Туман чуть не споткнулся о тело. Кажется, он закричал, но из горла не донеслось и звука.
«Мама!!!»
Туман бросился на колени. Трясясь, проверил пульс.
«Жива!..»
– Мам… Мам! – хрипло позвал он, но мать, лежащая на боку, рядом с опрокинутой вазочкой конфет, осталась неподвижной. Кожа её была пепельной, сердце билось слабо…
Но всё же билось.
Туман вытащил телефон и потными пальцами набрал «03».
Позже, стоя рядом с врачом, он кусал губы. Конечно же, пришлось рассказать всё: и о её фобиях, и о Мачехе… Помещённая в отдельную палату, мама лежала на койке, накрытая тонким одеялом, и походила на слабое, срубленное деревце. Что с ней – врачи не знали.
– Как… не знаете? – спросил дрожащий Туман, впервые услышав это.
Врач нахмурился, стал сыпать латынью. Мол, похоже на это, но не оно, есть признаки того-то, но неявные. Впрочем, нужны анализы, дополнительные данные…
Пока что всё выглядело так, словно мама резко впала в кому. Ни с того, ни с сего.
– Идите домой, молодой человек. Отдохните, – врач похлопал Тумана по плечу и мягко, но настойчиво повернул к выходу. Пришлось подчиниться.
Туман не помнил, как вышел на улицу. То, что было после больницы, стало каким-то смазанным. Наверное, от слёз, что, прорвавшись, всё же потекли по щекам.
«Папа ушёл. Мама… Господи, мама…»
Туман очнулся возле дома тёти Ани.
«Алёнка. Надо сестру забрать».
Кое-как приведя себя в порядок, Туман нажал кнопку домофона. Спустя секунду раздался щелчок: сняли трубку.
– Тёть Ань, это я! Ваня!
– Здравствуй, здравствуй… – прошуршало в динамике, и запиликал сигнал открытия двери.
Когда Туман поднялся на нужный этаж, квартира уже была открыта. Тётя Аня стояла в дверном проёме, как часовой. Увидев его, она приложила палец к губам – ш-ш-ш! – и поманила к себе.
– Заходи скорей! Только тихо! Алёна спит.
«И хорошо, что спит. Я ведь ещё не знаю, как ей про маму сказать…» – подумал Туман, надев знакомые тапочки. Ботики Алёнки стояли рядом, выравненные, как по линейке. Её курточка, пропахшая сладким, висела на старомодной вешалке.