– Смерть жидам, – с удовольствием прочитала тётя Аня, подобрав рисунок. И, повернувшись к пленнику, добавила: – И русским!
Острый нос туфельки врезался Туману в рёбра. Затем – в пах. И ещё раз, по кругу.
А потом стемнело.
– Эх, Ваня, Ваня… Какой же ты червяк, – услышал Туман спустя целую вечность.
Судя по карамельному амбре, тётя Аня опять сидела рядом на корточках. Издевалась, царапая когтями подбородок.
– Сестрица-то получше будет, со стержнем. Не то, что ты.
– Вы… – просипел Туман, силясь открыть глаза. – Вы и её…
– Била? Нет. Я её любила. И люблю, – сказала тётя Аня.
– Ч-что?..
Зрение немного вернулось. Двойная тётя Аня сидела в опасной близости от него. Гадюка, готовая ужалить.
– Да, люблю. Она умница. Впитывала знания как надо. Хорошая ученица, – добавила тётя Аня, беря с пола нож. – Но своих внуков я люблю больше!
Туман вскрикнул, когда лезвие распороло ему кожу на руке. Кровь щекотно потекла, марая линолеум, и тётя Аня подставила под рану пузырёк.
– У вас… у вас же нет… – выдохнул Туман, изо всех сил пытаясь отползти.
– Внуков? Нет. Верно. Ты прав, – бесстрастно сказала тётя Аня. – Но знаешь, Ванечка… Если Бог не дал внуков… даст чёрт.
– Вы… вы сошли…
– С ума? – вновь договорила за него тётя Аня и расхохоталась. Капли её слюны брызнули Туману на щёку, и мокрое от крови лезвие плашмя прижалось к коже.
– Может быть, – прошептала тётя Аня, блестя выпученными глазами. Заговорила быстро-быстро: – А может и нет. Но я попробую. Сделаю всё как надо! И я получу, что хочу! Чего жажду! Почему кому-то – всё, а кому-то – ничего? А? А, Ваня? Почему твоей матери досталось всё?
– Ч… что – всё? – прохрипел Туман, силясь встать. – Вы – чокнутая!
Ведьмин хохот. Нож у лица, что повернулся к щеке лезвием.
– Твой отец. Ты. Алёна. Мой агнец-ангелочек… Ей всё, а мне? А мне и моей дочке?!
– Чокнутая!
Тётя Аня со смехом отвесила ему пощёчину.
– Иван-дурак! Весь в мамочку! Жаль, явился рано. Я так мечтала, чтоб она сдохла…
– В-вы?! – ахнул Туман, и двоящаяся, странно-голограммная тётя Аня ухмыльнулась.
– Дошло? Хорошие у меня конфетки, правда? С чудесным эффектом… «Берсерк», называются. Неплохо я повеселилась!
«Она травила и мучила маму. Это. Она. Травила…»
Туман рванулся, от гнева обретя силы.
– Назад!
Остриё ножа упёрлось в кадык.
– Чего удумал, Ваня?
Туман сглотнул, прожигая ведьму ненавидящим взглядом.
– Победить меня? – хихикнула тётя Аня и царапнула его горло ножом. – Нет, милый. Не получится. Скоро мне станут доступны такие силы – м-м-м…
«Силы?..» – окаменел Туман.
Тётя Аня облизала не накрашенные губы.
– Жаль, что на тебя запала Плясунья.
– Вы… Так это всё из-за Трио? – ахнул Туман.
– А не совсем дурак! – хохотнув, заметила тётя Аня и небрежно потрепала его по щеке. – Верно, верно, Ванечка… Я стану четвёртой. Я! А не та… – тётю Аню вдруг перекосило от злости, – …не та дурында, которой просто повезло! Он сказал, что я важнее! Что я избрана! Он убьёт её. Или я убью! Да, хоть бы мне позволил!..
«Безумна. Абсолютно», – подумал Туман, пытаясь сдёрнуть верёвки с запястий. Взгляд тёти Ани приобрёл отсутствующее выражение, она чуть опустила нож. Если метнуться…
– Я смогу всё, – пробормотала тётя Аня, сжимая и разжимая пальцы. Рукава её блузы были засучены, и Туман вдруг увидел на её руках давние шрамы, которые, казалось, шевелились от пульса. – Подчиню Трио. Подчиню демона. И отомщу… И за родных отомщу… и за отца, хоть он и… – тётя Аня осеклась, болезненно поморщилась. Но, вдруг улыбнувшись, добавила: – И за своего фюрера.
– Что? – поперхнулся Туман.
– Что слышал, – криво улыбнулась тётя Аня, вновь упирая в него тяжёлый, как бетон, взгляд. – Думал, я лишь внуков хочу? Только об этом мечтаю? Не-е-ет…
Тётя Аня подалась к нему, и Туман упёрся спиной в шкаф.
– Я подчиню их. Ведь они мои, знаешь? Моё наследство!
– Вы… я не…
– Туфли. Дудочка. Пенсне, – прошептала тётя Аня и мечтательно улыбнулась. Улыбка её была страшной. – Плясунья. Менестрель. Художник. Демон в кольце… Их украли у моей матери, вместе с другими вещами. Давно, при переезде… А теперь они нашлись. Пробудились! И я получу всё, что хочу! И отомщу за всё, за каждую мамину слезинку! Я, – тётя Аня задохнулась от переполнявших её чувств, – я уничтожу всех жидов, всех русских! Всю мразь уничтожу, которой не место на земле!..
Тётя Аня истерически расхохоталась и опять запела песенку по-немецки. Туман рванулся вперёд.
Удар – и левый глаз будто взорвался.