Художник оглянулся – и опять вперил взгляд в Линду.
– Не надо, Матвей! – умоляюще прокричала Чиби.
«С дороги, Куколка. Уйди по-хорошему».
– Ты не такой, это всё демон! Ты был хороший, я верю! У тебя была добрая мама, папа…
Менестрель замер при слове «папа». И Чиби тоже замерла, но сразу поддала в голос жару.
– Ты любил своего папу, Матвей? Любил?
«Я не знал его», – прозвучало в голове почти удивлённое.
– Что с ним случилось? Скажи, Матвей!
«Вспомни, что ты человек! Вспомни!..»
Менестрель шагнул к Чиби, взгляд его проехал по ревущим пацанам. Вихрастые, чёрненькие, он что было сил прижимались к белой как смерть маме.
«Даниэль… мама… папа…» – услышала Чиби.
– Ты хотел спасти его? Да?
«Найти. Он пропал. Ведьма говорила…» – голос осёкся, и по лицу Менестреля пробежала тень.
– Что говорила? Что?
«Говорила… и демон говорил… я хотел…»
В нескольких метрах от них, на сцене, Художник смотрел, как корчится Линда. Но вот Ириска, принявшая в себя демона, отпустила карающую длань, чтобы дать ненавистной передышку. Захрипев, Линда перекатилась на бок и подняла на Художника полные боли глаза:
– Хелло, дедушка Жорж… – прохрипела она, кашляя кровью.
И стала говорить.
За окнами бабахнуло, но Чиби почти не заметила этого. Её умоляющий взгляд был прикован к Менестрелю.
«Пожалуйста, вспомни!»
– Он обманул тебя? Демон обманул тебя, да? Ты не хотел быть его слугой?
«Не… хотел…» – медленно произнёс Монти в её голове.
И стал оборачиваться к сцене.
На другом конце зала, рядом с израненным Туманом, встала Плясунья.
– Дура ты, Ирка… Он же тебя… об… – прохрипела Линда, смеясь кровью.
– Заткнись! – провизжала Ириска, вскидывая руку.
Но на пути вдруг встал Жорж.
Серебряные глаза, уже выросшие до размеров чайного блюдца, вперились в него. Они не видели, что сзади, медленно, но верно, на сцену карабкалась полуживая мать Линды.
– Хозяин, оставь её.
Ириска поперхнулась смехом.
– Художник, что с тобой?
– Оставь её.
– Никак, родственные чувства проснулись? – издевательски переспросила Ириска.
Художник промолчал, Ириска пожала плечами.
– Ну ладно.
И Художника подбросило к потолку, впечатывая в него до хруста.
В тот же миг чернота слетела с окон и двери, и оттуда…
– Кристиан!.. – прогремел чей-то голос.
Дрогнув, Чиби увидела, как рыжий, смутно знакомый мужчина ввинчивается в толпу, а за ним, в разнесённую дверь, вбегают люди в защитной форме.
– Трио, убить их всех! – весело приказала Ириска и склонилась к Линде. – Что, сука, получила, что заслужила?
– Дура, он тебя обманет…
– Нет, подружка. Это я всех обману. Демон – мой! Я освобожу его от власти кольца, и он приведёт друзей! Сотню друзей в наш мир!
– Дура, – мучительно кашляя, засмеялась Линда. – Они убьют всех, дура…
– Нет. Они будут повиноваться мне!
– Он уже в твоих глазах…
– Он – мой! – скрежетнула Ириска, поднимая руку для пытки. – И ты – моя!
Линда ахнула и закорчилась в луже крови. Демон в Ириске расхохотался, и…
И тут случилось несколько вещей сразу.
Из толпы вылетел Художник, следом – Плясунья. Секундой спустя – Менестрель. Они вместе бросились на Ириску, полностью скрыв её своими телами, и Чиби издала радостный вопль…
…который застрял в её горле рыбьей косточкой.
Потому что демон сказал всего одно слово. В зале полыхнуло, точно от ядерного взрыва, и Трио отшвырнуло кого – куда.
«Нет!..»
– Кристиан! – взревели неподалёку.
Огненно-рыжий мужчина с перекошенным лицом. Мужчина, что рыскает по сцене безумным взглядом и видит едва живое тело.
– Кристиан!..
Но фигура, объятая пламенем, шагнула на середину сцены. Оскалившись, отец Креста бросился вперёд, на ходу выпуская из пистолета все пули.
Демон лишь слегка повёл головой. Вскрикнув, Краснобородов отлетел к двери и ударился о стенку со страшной силой.
Подобравшись вплотную, мать Линды кинулась на демона со спины. Мгновение – и её смахнули на доски сцены, как таракана.
– Вы обречены, – прошипел демон так, что услышали все. Дверной проём, в который уже успели выбежать несколько счастливцев, объяло сизое пламя. – Признайте мою силу!
– Пошёл ты… – прохрипела Линда, ползя мимо неподвижной Алёнки. В руке её был зажат нож.
Демон хохотнул.
– Дурочка, ты хочешь победить меня? Этим?
Мать Линды, что валялась с другой стороны грудой тряпья, подняла голову. Рядом с ней, в метре от правой руки, поблёскивал кинжал, покрытый кровью.