Чиби покраснела ещё отчаяннее.
– Да я…
Туман усмехнулся. Сказал спокойно, ласково:
– Пошли уже. Тебе в какую сторону?
Так они и добрались до её дома.
Туман всё говорил, пытаясь как-то поддержать разговор. Спрашивал, что она по поводу экскурсии думает, в другой город, – той, что Ирина Карловна, классная их, по кличке Ириска, учудила. Чиби робко шептала что-то в ответ.
В итоге, Туман довёл её не просто до двери подъезда: до квартиры. Удостоверился, что уж теперь-то она в безопасности и закрыла дверь на все замки.
Чиби, всё ещё красная, привалилась к двери с внутренней стороны. Видела бы Игла – что бы сказала?
«Поддела бы. Обязательно остриё бы вонзила. Мол, наконец-то! Рядом с впавшей в детство был замечен парень!»
Ладно. Пора спать. Но сперва – поесть.
…А чего это Игла в прихожку не вышла, не встретила? И тапки её… почему…
В замке вдруг завозился ключ.
Спустя секунду в квартиру вошла Игла: в пальто, с ехидной улыбкой от уха до уха.
– Не ждала?
Чиби оцепенело пялилась на сестру.
– Чего молчишь? Язык проглотила?
Игла, довольная, кинула пальто на вешалку.
– Ты… – прошептала Чиби и замолчала.
– Я не последняя сволочь, если ты об этом. И не собиралась отпускать тебя одну.
Чиби слушала. Не говорила.
– Следила я за тобой, дурочка, – с усмешкой объяснила сестра. – Сразу следом пошла, как ты из дома сиганула. И вообще…
Чиби не могла выдавить и слова.
– Ладно уж, расслабься. Есть пошли.
Но, перед тем, как накрыть на стол, Игла не выдержала и, конечно же, спросила:
– Кстати… а что это был за мальчик?
Чиби уронила нож и побурела.
Глава 6. Жорж. Мрачные фантазии
…Она побурела свёклой, с ненавистью зыркнула на него и, вырвав из рук, растерзала рисунок в клочья.
– Скотина… как посмел!
– Ладочка, ласточка, ну чего ты бузишь, – промурлыкал Жорж, пытаясь обнять девушку.
Увернулась, размахнулась. Влепила пощёчину и чуть не разбила его пенсне.
– Не ходи за мной. Отстань от меня! Или сгною!..
– Ладочка…
– Совсем придурок?!
Кипя от злости, светловолосая Лада присунулась к самому лицу Жоржа и выдавила, чеканя слова, всем известную фразочку:
– Я. Не лягу. Под. Стилягу! Понял, скотина?
Жорж не смутился. Улыбнулся пошире и проказливо подмигнул:
– Много теряешь, Ладочка.
Потом развернулся и, усмехаясь, пошёл прочь вихляющей походкой. Как по Броду. В спину ему неслись проклятья.
Напевая джазовый мотивчик, Жорж шёл по своим делам и купался во всеобщем внимании. Подмигивал скромницам, нагло улыбался парням. Чудом избегал драки.
А уж когда впереди показался магазин с широкой витриной…
Жорж встал у стекла и залюбовался на свою персону. На голове – укладка «воронье гнездо».
«Не всем же с «коками» ходить?»
На шее – галстук с обезьянкой.
«Хелло, мордатая!»
Узкие, в обтяг, брюки.
«Ни снять, ни надеть в одиночку. Всегда развлекуха!»
Туфли на «манке», с толстенной подошвой.
«Ух, сколько на них потратил!..»
Усики-«мерзавчики», точно у кота, и главная фишка – пенсне. То самое, что дальний предок свистнул у местного аристократа.
«Любимые…»
На зрение Жорж никогда не жаловался: было оно, как у орла. А пенсне для пущей важности носил – и красоты, конечно. Каждое утро любовно доставал его из чехольчика, брал новые цветные линзы (барыга знакомый снабжал), полировал тряпочкой и вставлял: то зелёные, то синие, то жёлтые, словно канарейка…
И всякий раз его стёклышки творили чудеса: настроение создавали. От этого рисовались лучшие картины; мир выглядел по-иному, и то, что видели глаза, – переносила на холст рука.
А иногда такое переносила!
Жорж был студентом, учился в худучилище. Жил в общаге, сбежав из деревни, от предков своих. Они его не понимали. Да никто из деревенских не понимал. Ведь Жоржу – в то время Гоше – хотелось успеха, блеска! Масштабной работы! Творить хотелось – так, как видит он, а не кто-то там!
Теперь вот учился: рисовал стенгазеты, плакаты с пропагандой. Но это была халтура. Так, без души.
С душой он рисовал другое: шаржи всякие, новые прикиды на старых персонах…
Любящий следовать моде, Жорж легко влился в ряды стиляг. То, что быть в их среде опасно, лишь будоражило ему кровь, развлекало и отвлекало. А вскоре стало и в творчестве помогать.