– Гена… ты?..
Вопрос «Ты почему с ними?» – застрял в горле. Казалось, целую вечность Жорж смотрел на вошедших в кафе комсомольцев, среди которых была и Лада… и Генка.
– Что, сволочь, малюешь? – презрительно бросил комсорг.
Кулаки непроизвольно сжались. Но Жорж заставил себя улыбнуться шире, с усилием отвёл взгляд от угрюмого Гены.
– Малюю. Хочешь, покажу?
И, не дожидаясь ответа, сдёрнул ткань с первой картины.
Невнятные восклицания, охи! Приглушённый мат из угла!..
– Что, нравится?! – расхохотался Жорж, остервенело срывая ткани со второй, третьей… четвёртой картины. – Так наслаждайтесь, фрэнды мои! Наслаждайтесь, чер…
Удар в лицо оборвал фразу.
Получив нокаут, Жорж свалился в гущу картин и знатно приложился о пол. Где-то завизжала женщина.
– Вы что творите?!
Визг затих так же быстро, как появился. Жорж, разлепив глаза, увидел над собой бледную как смерть директрису. Но вот на рыхлом лице её проступили пятна: багровые, круглые, каждое – с черешню.
– Ты! Ты же обещал!..
А дальше всё смешалось, как на картине сюрреалиста.
Жоржа подняли на ноги и швырнули из дверей. Следом на улицу полетели картины: разломанные подставки, разорванные холсты, метры и метры тканей…
Жорж отбивался. Орал, уже не сдерживая себя. Обзывал врагов опричниками, уродами, не понимающими искусства, – всё без толку.
Его загнали в переулок, прямо к мусорке. Бросили так, что спина врезалась в стенку смердящего бака. Закидали истерзанными картинами, точно труп – цветами.
– Что, доволен, Иуда?! – заметив Генку, прокричал Жорж, хлюпая разбитым в кровь носом.
Тот не ответил. Только глянул брезгливо – как на крысу помоечную. И молча сплюнул, попав на обрывок картины.
– Ненавижу! Я вас всех не-на-ви-жу!.. – надрываясь, выкрикнул Жорж в спину мучителям.
Они ушли, не оглянувшись. А Жорж ещё долго стоял на коленях среди мёртвых работ. Перебирал обрывки, словно пасьянс, капал на них кровью из носа… и слезами.
***
Когда вонючий, потрёпанный Жорж появился у общаги, он уже знал, что его ждёт.
Собрание, требование сдать комсомольский билет. Требование покинуть комнату. И, разумеется, новость об отчислении.
Полный набор джентльмена.
Собирался Жорж недолго. Собирать было особо нечего.
Конечно же, предатель Генка ждал в комнате с группой поддержки. Как выяснилось, они отыскали коробку и, взломав подручными средствами, уже выпотрошили её до дна. Все «кощунственные» рисунки спалили, как ведьму. Прямо здесь, в самой коробке.
Жорж сцепил зубы. Чувствуя на себе взгляды, беспорядочно накидал вещи в чемодан и скорей пошёл прочь. Медлить не стоило. Он, всё-таки, не железный.
А на улице было славно: летали беззаботные голуби, ласково грело солнышко. Весенняя зелень тянулась вверх, будто крича: «Мир, труд, май!», а пенсионеры, улыбаясь, играли в домино и шашки. Никому и дела нет до Жоржа. И ненависти его.
Жорж двинулся вперёд. В душе было черным-черно, в душе словно смерч крутился. «Куда идти, к кому?» Приятелей у Жоржа было полно. А вот друзей…
Жорж застонал от ярости, вспомнив чёртова Генку. «Сволочь, паскуда!» Не принял, не понял, с потрохами сдал! А ведь он так надеялся…
«Ты идиот, Гоша», – прорезался в голове отцовский голос. «Чего удумал? Вообще с ума сошёл!» – добавил женский, мамин.
Жорж заскрипел зубами. Нет, куда угодно, только не к ним. Лучше в подворотне сдохнуть, рисуя дерьмом на стенах! Лучше так, чем в долбаный колхоз. Лучше…
Судя по всему, вести о его участи разнеслись быстро. Как ещё объяснить то, что Жоржу стали отказывать в помощи? Один чувак за другим? Никто не захотел приютить его на хате?..
Получив пятый отказ, Жорж ощутил себя прокажённым, неприкасаемым и оплёванным со всех сторон. Хотелось выть волком, кляня почём стоит всё на свете: друзей-предателей, комсомол… Жизнь эту паршивую, где не может – ну не может! – он спокойно делать то, что хочется.
– Сволочи… скоты! – не выдержав, проорал Жорж в небо.
Словно последний неудачник, он тащился по улицам и кипел от ненависти. Перед глазами, налитыми кровью, сам собой писался список: одно имя, второе, третье… В него угодили все, даже Сандра и Монти. Его милые, славные душки-подопечные. Которые плюнули на него, как и все. Которые не пришли. Которые…