Заполучить все силы. Отыскать и Гену. И Ладу. Всех, кто громил его выставку.
А на десерт – найти падлу, что мучила Грету, и отомстить как следует. На полную развернуться.
Жорж скользнул взглядом по набору начищенных ложек, повертел в руках медальон с портретом Лермонтова на крышке.
«Нет. Не то. Совсем не то… Может, к Ваське наведаться? Брошку обменять, перекупить? Или… – нехорошая мысль закралась в голову, – …или рисуночек накалякать, чтоб её выкрал?»
Размышления прервал скрипучий голос:
– Эй, милок! Подь сюды, патлатенький!
Жорж повернулся.
Ему подмигивала бабка: платок с росписью под хохлому, кофтёнка не по погоде и лицо, как печёное яблоко.
– Подь сюды! Глянь, что у меня есть!
«Ну щас гляну», – усмехнулся Жорж и пошёл к ней.
Бабка, поднявшись с прытью молодицы, поманила его в тёмный переулочек, заставленный всевозможной рухлядью. Завела в уголок за кособоким пустым шкафом.
– Что там у тебя, мать? Интрига так интрига!
Бабка облизала лопнувшие губы, но вскоре кровь опять вспухла в уголках её рта. Родила капельки с булавочную головку.
– Диковину хочешь? – шёпотом спросила она. – Хочешь?
– Ну хочу…
– На!
Глаза бабки сумасшедше блеснули. Неведомо как в руках её появилась потрёпанная книга. Секунда – и она раскрылась, показав нутро, в котором вырезали страницы.
Там, точно в бумажной могилке, покоилась икона, потемневшая от времени.
Весь интерес Жоржа исчез. Испарился.
– Ну ты даёшь, мать, – фыркнул он. – Я-то думал, у тебя злато-серебро, царские червонцы…
Бабка заверещала. Левый глаз её, невидящий, белел полной луной, однако правый был пронзителен. Жорж чуть не попятился от её взгляда.
– Дурик патлатый! Дурила!.. Это ж Никола Чудотворец! Он знаешь, как помогает?!
– Что ж продаёшь? – не остался в долгу Жорж.
Бабка сразу поникла, растеряв пыл. Щёки ещё больше ввалились.
– А больше нечего, – пробормотала она. – Вот, последнее…
Жоржа кольнула острая жалость.
– Ладно, мать. Дай гляну поближе. Может, возьму.
У бабки аж лицо порозовело.
– Смотри, милок, смотри! Купи, не пожалеешь! Ты, главное, верь в него, и он поможет! Всенепременно поможет!.. Только прячь, чтоб не видел кто. А то время-то какое… – всхлипнула вдруг бабка. – Нехристи у власти-то… В Боженьку не верят…
Бабка явно была не в себе. Вон, безумие в глазу так и сверкает. Предлагать икону первому встречному? Впрочем, иконка её…
Жорж сам себя дурилой обозвал. Что ж раньше-то не додумался? Была б при нём иконка – может, демон бы и не расшалился. А то наказать, видите ли, вздумал. За обман.
Жорж невольно погладил шею. Ведь до сих пор болела!
Определённо надо взять. Это вам не посеребрённый кинжал какой-то ведьмы, это – Святой Никола. Вдруг поможет? По сказкам нечисть икон ох как боится, хоть Жорж и не верит в Бога. Точнее, в помощь его.
Жорж протянул руку, собираясь посмотреть иконку… И заорал, когда пальцы обожгло невидимым кипятком.
– Твою ж мать!..
Бабка подпрыгнула и попятилась. Казалось, глаза её вот-вот вылезут наружу, повиснут на кровавых ниточках мышц. Они, как и глаза Жоржа, неотрывно смотрели на подушечки его пальцев, что покраснели, покрывшись нехилыми волдырями.
– Ты что сделала? – осатанев, прорычал Жорж, подступая к бабке. – Ты что мне дала?!
Та упёрлась спиной в стену, лепеча что-то бессвязное. И вдруг, закатив глаза, стала молиться:
– Отче наш, Иже еси…
Шёпот её отозвался в ушах громом, зубы вдруг заныли. Шипя от боли, Жорж выдернул блокнот и стал рисовать.
– Получай, – процедил он, закончив. В ту же секунду платок, лежащий на седых волосах, ожил, зашевелился.
Бабка сбилась, прервав молитву; книга с иконой выпала из её ладоней. И платок, поднявшись алой коброй, сразу кинулся вниз. Обвил цыплячью шею, чтобы безжалостно вздёрнуть.
Шлёпанцы шаркнули по асфальту. Бабка захрипела и начала синеть.
– Эй! Что там у вас? – прокричал чей-то голос, и послышались шаги. Жорж дрогнул. Платок ослабил хватку, вновь превратившись в тряпицу, и полуживая бабка грохнулась к его ногам.
– Тёть Мари…
Жорж метнулся прочь. Вроде бы кто-то кричал за спиной, слышался топот бегущих ног. Но Жорж, хорошо знавший этот район, ветром пронёсся через два квартала, мастерски запутав следы.