– Ну, хорошо, коли так, – покачал головой Прибыслав, втайне рассчитывая на то, что Андрей все же будет сопротивляться такому решению. – И в поместье к тебе мы вскоре особых своих людей отправим, пущай они на месте оценивают, какую подать с вас взять можно. Сидите там за нашими спинами и в казну ничего не отдаете. А товары-то на своих ладьях постоянно в немецкую землю гоните! Князя Ярослава нонче нет, поэтому ваше прежнее освобождение от всех тягот уже недействительно!
«А вот это уже плохо, – думал Андрей, присаживаясь на свою лавку. – Чужие враждебные люди в поместье, если они сумеют оценить весь товарооборот, могут очень дорого ему стоить. До трети, а то и более ведь здесь поборами при ином злом хозяине забирается, если он кого захочет разорить. Ну да ладно, будем дальше думать, что с этим делать». Впереди, этой ночью, было еще одно большое дело, и Андрей посмотрел на старосту Людиного конца. Именно в его части города и свила гнездо самая кровожадная ватага разбойников.
Глава 3. Город в огне
Ближе к полуночи, когда разбирались хозяйственные дрязги пятин, из боковой двери зала к Прибыславу подскочил теремной человек и что-то ему зашептал в ухо. Боярин нахмурился и, выслушав его, махнул рукой, отпуская.
– Кузьма Ярилович, Хотислав Путилович, опять ваша чернь свару с людинскими затеяли, железом на улицах бьются и дома жгут! – выкрикнул он со своего «переднего» места. – Ну никакого мира между вашими концами нет!
– А какой мир может быть, когда весь Людинский конец под Клеща лег, а теперь и половину моего они уже отъели и сейчас вот уже и на Неревский лезут! А вся кончанская старшина их разбои там покрывает! – выкрикнул староста от Загородского.
– Ты говори да не заговаривайся, Хотиславка! За такие-то поганые слова не только языка, но и живота лишиться можно! – взъярился Никодим и взмахнул в сторону Хотислава посохом. – У нас вон Ванька не озорует и не забижает никого! Вы сами у себя не можете со своей чернью разобраться и порядок навести, а на другие концы наговариваете!
По всему залу слышались недовольный гул и резкие выкрики. У многих уже в печенке сидели вся эта разбойничья вольница и тот разброд, что творился сейчас в городе.
– Дружину нужно на разбойников слать! Давно приструнить пора Клеща, никакого житья от него нет уже! А на него и другие ватаги сейчас смотрят и пример с него берут! – гомонили старшины купцов, кончанские и сотские старосты.
– Тише, тише, господа совет, – старался успокоить разошедшихся Прибыслав. – Никак не можно нам дружину в город слать. У нас ее всего-то пять сотен, да и то три из них в детинце стоит, а ну как люд в злобе и их в городе перебьет, так и вообще тогда никакой воинской силы у нас не останется!
– Да на что такая сила вообще, которая за порядком в городе не следит и носа вообще из детинца не кажет?! – выкрикнул староста Славенского конца. – С Людиного уже на наш, на противоположный, правый берег на челнах набегают и там народ грабят, убивают, а их избы жгут! Что нам теперича, самим своих людей против клещевских поднимать?!
– Успокойтесь, господа совет, успокойтесь, чай не впервой уже такое, – увещевал людей боярин. – Ну, побьются немного людишки, выпустят себе озорную кровушку, пожгут немного посад да и успокоятся опять. Было уже такое, и еще, небось, не раз будет. Вот придет скоро Михаил Всеволодович с полками, он и разберется с теми, кто там озорует!
«Ну-ну, разберется, – усмехнулся про себя Сотник. – Не больно-то и хочет боярин во все это лезть, не зря же слухи ходят, что и он вместе с посадником и тысяцким был причастен к тому, что угольки недовольства против просуздальской партии костром мятежа вспыхнули, а потом и привели в итоге к самой смене власти. Видать, и лихие люди с Людиного конца в свое время в этот костер тоже эдак хорошо подули. А у городской старшины теперь руки накрепко связаны против тех злодеев. Может быть, они и рады их сейчас приструнить, да уж слишком глубоко увязли в этом болоте».
Шумный совет продолжался, а Андрею уже не терпелось поскорее с него выйти. Похоже, что события в городе шли по намеченному ранее плану. Люди Журавля сцепились с ватагой клещевских, и на улицах левого берега сейчас кипели яростные схватки. Еще немного, и можно было ждать условного сигнала – огненной стрелы напротив Рюрикова городища. Наконец, уже далеко за полночь, закончилось это склочное собрание, и Андрей в окружении охранной полусотни поспешил на пристань. Пять сотен шагов было до нее, а по дороге им пару раз попадались толпы возбужденных и орущих мужиков, вооруженных дубьем, вилами и копьями, переделанными из кос. Расходились пока миром, у горожан были свои заботы, и с дружинными они воевать сейчас явно не желали.