На улице было уже темно. Лампы фонарей тускло мерцали, едва освящая пространство вокруг столбов. Коновалова штормило, он то и дело спотыкался, но упорно шел к цели, т. е. домой. Через какое-то время Петр понял, что заблудился, так как совершенно не узнавал вокруг себя почти ничего. Преодолевая хмель, он начал понимать, что где-то не там свернул и оказался в районе частного сектора. Здесь почти не было фонарей, поэтому Коновалов какое-то время двигался на ощупь, пока не увидел светящийся во тьме фонарь. Он дошел до него и, опираясь о столб, решил передохнуть. Коновалов стал засыпать прямо стоя, медленно клонясь в сторону. Вдруг кто-то начал трясти его за плечо, Петр открыл глаза и увидел перед собой грузного мужчину в зеленом плаще. Постепенно Коновалов стал узнавать человека, который стоял перед ним — это был его родной дядя Алексей Николаевич Кобяков.
— Петя, что это ты так наклюкался? — Даже не спросил, а констатировал факт Кобяков, потом подхватил Коновалова под руку и повел по улице. — Пойдем Петя, тебе надо выспаться.
Какое-то время они шли молча.
— А куда мы идем? — Наконец спросил Коновалов.
— Домой, тебе надо отдохнуть, поспать. Ты же давно у нас не был.
— А где тетя Таня?
— Умерла.
— А Володя?
— Умер.
Коновалов остановился на мгновение, узнав о смерти своего двоюродного брата и воззрившись на дядю, спросил о своей двоюродной сестре:
— И Настя умерла?
— Конечно и Настя. — Уверил Петра дядя Лёша, а затем успокоил. — Все умерли, так устроена жизнь.
Они шли вдоль темной улицы, мимо низкорослых домов, до тех пор, пока не дошли до небольшого деревянного домика, расположенного на самой окраине города. Здесь дядя Лёша завел Петра в маленькую спальню, снял с него ботинки и куртку. Коновалов быстро заснул и ему приснился такой странный сон. Видит он березовую рощу, светлый солнечный день, птички поют, а вдоль рощи дорожка и по ней идет старый человек с седой бородой в черном длинном одеянии, какие Петр видел на картинках в учебниках по истории России на священниках. Старик был подпоясан веревкой, а за спиной у него был мешок. Путь его лежал в небольшую деревеньку, которая виднелась на пригорке — это десяток изб, дворы и хозяйственный постройки. Старик достиг ближайшего амбара и приоткрыл туда дверь. Там на пеньке сидела молодая девушка и с ужасом смотрела на вошедшего старика, а позади нее стоял мужик в длинной косоворотке с всклокоченной черной бородой и безумными глазами. Он держал в левой руке серп и дико улыбаясь, резал девушке горло, струйка крови текла у нее по отвороту рубахи, и в этот момент Коновалов проснулся.
В окно сбоку от его кровати проникал тусклый свет и Коновалов понял, что уже утро и на улице пасмурно. На удивление он хорошо помнил вчерашний день, и как он напился. При этом голова не болела, а также не было никаких признаков похмелья. Он рывком встал и сел на кровати. Единственное чего он не мог вспомнить — куда делась верхняя пуговица с его рубашки.
Комната, в которой он находился, была ему не знакома. Он вспомнил, что вчера его подобрал дядя Лёша, но что это за дом Коновалов не мог понять. Алексей Кобяков был братом его умершей пять лет назад матери и общение с ним у Петра всегда было фрагментарным и эпизодическим, хотя он и его дети в жизни Коновалова так или иначе присутствовали начиная от рождения. Припоминая какие-то эпизоды, связанные с Кобяковыми он вдруг вспомнил, как они с двоюродным братом Володей в детстве ловили «пауком» карасей в озере, которое располагалось где-то недалеко от их дома. «А ведь там убили Нину» — вдруг вспомнил он и пошел на кухню, где дядя Лёша что-то готовил.
Пахло знакомой едой. И точно, дядя Лёша жарил яичницу с гренками, любимое блюдо Петра. «Помнит» — подумал Коновалов. Дядя Лёша был одет в спортивный костюм, его седые волосы были зачесаны назад, лицо небрито, увидев Коновалова, он приветствовал его: