Этот Ялапушка, или как его там, стоит, ухмыляется, но хорошо, что не трогает. Я слышу, как глубоко и спокойно он дышит, чувствую его аромат, легко касающийся моего обоняния. Кто бы мог подумать, что полукровка жабеныш будет пахнуть морем и цветами. Не отталкивающе, а пленительно. Я осознавала, что он хотел меня привлечь, как это делали унжирцы, вот только на меня это все не действовало, я ведь манауканка. Пусть нечистокровная, но устойчивая к ядам любого формата.
Я вздрогнула и распахнула глаза, когда почувствовала прикосновение к своей коленке, точнее, чуть повыше нее. Пальцы у моего похитителя, кстати, тоже были не как у нонарцев, не такие длинные, сухие, но теплые. И дрожь из-под шершавых подушечек пальцев разбегалась по моей коже во все стороны. Ласковое, почти невесомое касание. Даже глажением не назвать, да и смотрел пристально и не в глаза, а именно туда, где гладил, еще и сканер навел, когда и успел так неслышно его взять. Все же парень странный и начинал меня изрядно пугать. Ну чего он прицепился к моей коленке. Уж если взялся, так доводил бы дело до какого-то логического конца, а то гладил, словно держал на границе, и жутко до ужаса, и приятненько до невозможности, щекотно. И чего он там высмотрел?
— A ты знала, что у тебя здесь чип? Вот именно здесь.
Нонарец слегка надавил на кожу, а я поморщилась.
— Да, знаю.
— Твой отец и вправду помешанный на паранойе. Я так понимаю, это не единственный чип в тебе?
Я упрямо поджала губы. Не буду ему ничего говорить, сканер есть, пусть сам и ищет.
— Жалко даже тебя, Дарья. Сама себе не принадлежишь.
— С чего бы это? — обиженно буркнула и попыталась дернуть ногой, чтобы скинуть чужую руку, но куда там. Магнитные браслеты не давали мне такой вольности, пришлось терпеть.
— Ты собственность Манаукской Федерации, вот прямо так и написано.
Лапушка развернул сканер ко мне экраном, а я недовольно насупилась. Да знала я все прекрасно, что всех детей с некоторых пор чипируют, а я экспериментальный экземпляр, как и Маша с Лизой. Все мы собственности своих отцов, и попробуй нас укради, сразу вызовут на поединок, где разорвут на части. А могут и не дотерпеть до поединка. Мой папуля точно не дотерпит. Скорее бы меня спасли.
— Все оказалось сложнее, чем я думал, — пробормотал нонарец, на что я ехидненько улыбнулась.
— Я, конечно, не злорадствую, но так тебе и надо. Думай головой в следующий раз, когда вздумаешь красть у манаукцев.
— В следующий раз? — усмехнулся в ответ нонарец.
— Ну да, хорошая шутка, — согласилась я с ним, на что мой похититель только еще шире улыбнулся. — Следующего раза точно не будет, не доживешь.
— О, это мы еще посмотрим!
Вот теперь нонарец, кажется, разозлился, ну и пусть. Я тоже зла.
Эсам
Лимайн был зол, злой была и шия Махтан, а все дело в том, что никто не мог найти похитителя. Куда он подался, куда прыгнул в гиперпространство — неизвестно. Начальство «Галактического патруля» заверяло, что они участвуют в поисках, но шия Махтан, стуча кулаком по столу, требовала подключения именно ши Шалорта и его команды, но те отказались, ссылаясь на более важные дела, и передали свои полномочия другой команде, которой Линда не доверяла.
— Неблагодарные! — Первая леди Манаука в сердцах неприлично выругалась очень грязными словами. — Я столько для них сделала, неужели я не заслужила ответной услуги.
После этой реплики Эсам насторожился и притих, зная шию Махтан не один год и прекрасно осознавая, в кого уродилась Елизавета такой непокорной и неугомонной, вечной помощницей всем несчастным и обездоленным.
— А что вы для них сделали? — тихо уточнил, поглядывая в сторону экрана, занимающего большую часть стены кабинета начальника безопасности станции, который вынужденно предоставил его для шии Махтан. Экран уже погас, но все еще хранил эмблему приложения внешней связи с «Галактическим патрулем».
— Как что? — удивилась обаятельная и харизматичная женщина.
Для своих сорока трех она, конечно же, выглядела слишком молодо, но на то она и первая леди, чтобы своей строгой элегантностью и безупречной красотой подчеркивать статус Манаукской Федерации. Эсам, кстати, голосовал за ши Махтана и всячески морально поддерживал начинания нового президента. Все же начальник и все такое. Но уважение к этому незаурядному манаукцу по праву теплилось во многих сердцах соотечественников. Уже, наверное, никто и не помнил, что чуть больше двадцати лет назад он был изгоем, лишенным уважения, позорно проигравшим поединок со своим родным братом, оставившим шрам на его лице, который уже был еле различим на левой щеке.