Мужчины бывают по-ослиному упрямы.
— Нет.
— Ну почему нет?
— Нет и все тут.
Разве это объяснение? Нет, Виолу такие ответы не устраивали категорически.
— Феликс, или ты мне нормально объясняешь — почему нет, или я даю одному из главных героев твое имя!
Шиянарец тяжело и протяжно вздохнул, недовольно выключил плиту и оттолкнул от себя сковородку, где пассеровал овощи.
Развернувшись лицом к Виоле, Феликс долго молчал, глядя на свою любимую — во всех смыслах этого слова — жену и готов был ее придушить. Медленно приблизившись к столу, за которым восседала любимая, мужчина навис над ним, опираясь руками, чтобы не сломать что-то более хрупкое.
— Виолетта, никакого тройничка у манаукцев быть не может, просто прими это. Мы не земляне и уж тем более не унжирцы.
— Ну почему? — протянула жалобно женщина, глядя на мужа невинными глазками. Даже и не подумаешь, что она собиралась сотворить в новой истории.
— Потому что! — через силу сдерживаясь, Феликс старался оставаться спокойным.
Но ревность кипела в нем, как вода в закрытом чайнике. Нет, ну что удумала — еще и одного из героев его именем назвать. Изменщица! Кого второго нафантазировала?
— Ангел мой, ну чего ты злишься? Разве у вас, на Шиянаре, не бывает тройничков? У вас же там гаремы мужские. И я уверена, ты сам побывал в одном из таких. Разве нет?
— Любовь моя, ты даже близко не представляешь жизнь на Шиянаре. Я клянусь тебе, нет там тройничков. Потому что натура у нас такая собственническая. И если двое претендуют на одну женщину, то они поединком чести решают, кому достанется женщина.
— Ух ты. Поединки за женщину — это так романтично.
— Да, романтично. Смертельная битва за свою любовь, ты права. Но никогда мужчина не станет делить любимую с другим.
— Стоп-стоп, как смертельная? — испуганно моргнула Виола, выплывая из своих розовых грез.
— А вот так, радость моя. Если женщина не в силах решить, кому отдано ее сердце, это решают мужчины в смертельном поединке.
— Боже мой! Ты тоже участвовал в таких поединках?
Феликс закатил глаза, раскрывая руки в приглашающем жесте для объятий. Нежная женщина, упирающаяся животиком ему в район паха, приятное успокоительное для взвинченного мужчины.
— Я никого до тебя не любил, — ласково целуя жену, тихо шептал Эйлонский, — и ради женщины не выходил на ринг. Это я за тебя на все готов, но там, на родине, нет ни одной, которая тронула бы мое сердце.
И Виола всплакнула от искренности мужа, но все же обидно такой сюжет выкидывать в утиль.
— И все же я не понимаю, у вас же одна женщина может чуть ли не со всеми своими подопечными переспать.
— По одному, Виола, и только с согласия фаворита, преимущественно по серьезному поводу. Например, если от фаворита нет детей и есть надежда забеременеть от другого. А если без его согласия, то нередки летальные исходы для нечаянных любовников.
— А как же женщина? Она же не простит потерю любовника.
— Если бы, — усмехнулся Феликс и с невероятной трепетностью погладил лицо своей ненаглядной. — Обычно в таких случаях покровительница изначально знает, чем все закончится, а любовник верит, что справится с фаворитом.
— А если фаворит слабее? Бывает же такое?
— Бывает, но умный мужчина в открытый бой с заведомо сильным не вступит, есть много других способов убрать соперника.
— Это каких? — поинтересовалась Виола.
Феликс, вспомнив свое прошлое, усмехнулся.
— Купить сопернику билет до станции «Астрея».
Демис
Когда кто-то говорит что знает о женщинах все — это откровенная наглая ложь. О женщинах нельзя знать все, потому что они сами себя иной раз не понимают. И мужчине нужно это принять и смириться.
Демис не мог понять, как, вообще, дожился до такого. Да, он готов был исполнить любой каприз взбалмошной девчонки. Но, кидая ей полукровку на кровать, он искренне готовился к личному аду — наблюдать за ее занятием сексом с другим. Но Дарья опять его удивила и вместо того чтобы использовать серокожего по назначению, начала его гладить и восхищаться цветом его кожи. Просто восхищаться оттенком кожи без каких-либо эротических подтекстов. Ее реально умилял цвет кожи. Демис не мог этого понять.
Он прекрасно знал, что Дорош восхищает все, что отличается от привычных стандартов. Белоснежной кожей ее не удивить, у нее своя такая же, а вот серый оттенок другое дело. Гадский полукровка! Он ведь реально ей нравился, правда, кажется, больше с эстетической точки зрения, как модель может восхищать художника. И не более того. Она не видела в нем мужчину, как бы ни уверяла в обратном. Демиса не проведешь.