— Ты как?
— Стоять н-н-нельзя. Д-д-двигаемся! — ответил тот. Губы бледные, но глаза живые, веселые. — Ай лайк т-т-ту мув ит мув-в-в-в итс-с-с.
— Скоро поднимемся, — Игорь ткнул палкой наверх. Едва видная тропа уходила к ступеньке, огибала ее слева. За ней уже и седловина может быть.
Холод обнимал все сильнее. Сковывал мышцы. Игорь тяжело двинулся с места. Жара от усталости он не чувствовал. Обычно идешь и думаешь, как бы с себя все снять — насколько разогревается тело под рюкзаком. Сейчас хотелось лишь натянуть на себя что-то и прижаться к горячей батарее.
Цок, цок, цок.
По седловине идти нужно осторожнее. Там курумник, много живых камней. Зато пути по нему всего два километра, а затем три по склону вниз, к руднику. К теплу. К людям. Расстояние плевое. Детские шалости.
За ступенькой начался следующий склон. Едва заметная тропка, по которой бежали ручьи, теперь поднималась справа. Игорь разочарованно вздохнул, смахнул текущие из носа сопли и побрел наверх. Рюкзак весил не меньше тонны. Ноги по центнеру каждая. Он двигался по горам, как созданный из сырости и холода голем. Неумолимо и медленно.
Цок. Цок. Цок.
Горы Игорь любил. Всегда любил. Но чем старше становился, тем больше комфорта хотелось телу. Сейчас бы хорошо сидеть на застекленной террасе с чашкой кофе и круассаном, в тепле, в уюте, с книгой и смотреть сквозь стекло на то, как ветер гоняет облака по долине. Было бы отличненько. А не вот этот вот всё.
Когда-то отец взял его в Хибины и снял в долине посреди гор номер в гостинице. Игорю было лет шесть, может чуть больше, но тот поход он запомнил навсегда. Даже убранство в комнате — стены отделанные вагонкой, двухъярусная кровать, простенький душ. До чего же было чудесно сидеть у окна и смотреть на то, как снаружи ревет буря! Деревья гнулись под ударами ветра, от дождя дрожали стекла, а над столом горела лампа, и в кружке с нарисованной лисичкой стыл только что налитый чай.
— Папа, а почему ураган опасный? — спросил тогда маленький Игорь.
Отец вздрогнул, посмотрел на сына. Его словно выдернуло из другого мира, и он с удивлением обнаружил, что здесь не один.
— Ну... Сам по себе он не так опасен, — сказал папа. — Вот мы с тобой же в домике, и ничего нам не страшно. Вот были бы мы на улице, тогда да. Сорвет и унесет далеко-далеко.
— Как девочку Элли?
— Да, — улыбнулся отец. — Как девочку Элли.
— Я хотел бы побывать в Изумрудном Городе.
Папа хмыкнул, отхлебнул из чашки.
— А ураган сильнее тебя?
— Сильнее.
— А медведя?
— И медведя, — улыбнулся папа. Его вечно усталое лицо, набухшие синяки под глазами и неизменно тусклый взгляд еще ничего не говорил ребенку. Так же, как и то, что только здесь, вдали от дома, отец казался живым.
— И тинарозавра?
— ТиРАНОзавра, — мягко поправил папа. — Да, и его сильнее.
— А ты смог бы побить ти-ра-нозавра? — Игорь старательно разделил сложное слово, чтобы сказать правильно.
— Смог бы. Нет таких чудищ, Игорек, которых не смог бы победить человек. Но плохая погода сможет погубить даже самого умелого охотника. И вот ее победить невозможно. Только защититься, как мы с тобой сейчас. Запомни это.
Игорь запомнил.
Отец ушел из семьи через четыре года после той вылазки, проиграв бой с чудовищем по имени быт и навсегда исчезнув где-то в холодном городе. Но оставил на память страсть к горам, этот странный разговор, да еще вкус деревенской яичницы с луком, что готовила по утрам хозяйка той гостиницы.
Цок… Цок... Цок…
Ветер швырнул в лицо ледяные осколки. Игорь зашипел, остановился, промаргиваясь.
— Сука… — процедил он, почти не чувствуя опухшие губы. — Сучья ты зараза, а…
Обернулся.
Дракоши позади не было.
Холод отступил. Изнутри рванулся жар, ударил в лицо. Черт… Черт! Игорь сбросил рюкзак, и ледяной ветер сразу же напомнил о себе. Пока тяжеленая ноша висела на спине — там оставалась последняя цитадель тепла. Теперь она пала. — Сука… — повторил Игорь. Зашагал вниз по тропе, выглядывая среди камней зеленую куртку друга.
— Толя! — хрипло крикнул он. Но ветер выл громче, раздирая слово на тысячи холодных кусочков и разбрасывая над камнями. — То-о-о-оля-я-я!
Цок-цок-цок.
Колени болели. Тянуло голеностоп справа. Прихрамывая, Игорь брел по тропе и выглядывал впереди зеленую куртку товарища. Сорвался? Ветром сшибло? Ногу сломал и лежит где-то? Сценарии в голове возникали так обильно, будто в мозгу взорвался фейерверк с трагедиями.
— То-о-о-оля-я-я!
Ветер взвыл, разбирая слова на буквы и разбрасывая их по снегу. Игорь добрался до взятой было ступеньки, морщась от боли спустился по камням, и увидел Дракошу.