***
В сильном стремлении узнать собственное будущее и избежать худшей участи Реван медитировал днями и ночами. Пираты решили, что их пленник так коротает отпущенное время, дожидаясь возвращения команды с требуемой суммой… и к своему разочарованию, в их головах зародилась мысль, что Республика, какой бы продажной она не была, не готова платить по счетам новой войны. Пираты не отличались терпеливостью – вот поэтому очень скоро они начали злиться, не видя выкупа за пленника. Понимая, что алчные пираты не причинят ему никакого вреда, пока теплится хотя бы слабая надежда, что Республика все же заплатит за него, Реван, как хотел, так и издевался над пиратами и даже грозил, что после своего спасения возьмется за их поимку, чтобы пираты предстали перед судом и ответили за все свои преступления. Пираты на такие выпады реагировали улюлюканьем, думая, что Реван шутит.
Так и летели дни, пока наконец терпение главаря не иссякло:
– Не, ну когда они заберут уже тебя? Сколько можно тянуть? Я думал, пунктуальность одно из джедайских качеств, но видимо я ошибался! Короче, я решил вот что, малец: если твои люди не вернутся к обеду этого дня, ты умрешь… ты понял меня, маленький консул?
– Я еще не консул, пока лишь рыцарь!
– Консул… рыцарь… мне–то какая разница? Главное – деньги.
– Просто запомни: РЫ–ЦА–РЬ! Легко ведь запомнить. Даже ты выучишь.
– Не будь ты такой дорогой птичкей, то прирезал бы тебя без колебаний, – вдруг заявил пират.
– Ты не сделаешь этого. Мне суждено стать великим.
– Но несмотря на всю свою супервеликость, ты попал ко мне на корабль!
– Знай, Колион, что увидев тебя в темнице, я получу большее удовольствие, чем от зрелища казни Экзара Куна, лорда Тьмы, который каким–то образом выжил в предыдущей войне ситхов.
– Всё шутишь, малой, да? Знаешь, у тебя прекрасное чувство юмора, Реван… по крайней мере, на первых порах мне так показалось. Да у всех твоих шуток уже борода по самое колено! Так не поленись и придумай что–нибудь новенькое, наконец!
– Это не шутки.
– А что помешает мне сдать тебя Экзару Куну? Уж он щедрее расплачется за тебя. Ведь ты его враг.
– Страх?
Предводитель пиратов рассмеялся.
– Я ничего не боюсь, Реван. И никого.
– Это все потому что ты не знаешь Экзара. Пираты – враги Экзара Куна. Даже если вы сдадите меня ему, это не возвысит вас в его глазах. Он Ситх, ненавидит всех без разбору. И друзей, и врагов. Он казнит и вас тоже.
– Зато перед смертью мы все разбогатеем? – воздел кулаки вверх Колион. Его шайка заликовала.
– Идиот! Он прихлопнет вас, как мух! Не смей в этом сомневаться!
– Тогда в чём разница между вами?
– Я убью вас милосердно.
В ответ корсар лишь расхохотался.
***
Колион не претворил свою угрозу в жизнь. Ближе к тому моменту, когда желудок молодого пирата забурчал о том, что пора ему позавтракать еще раз, наконец–то вернулся Эжвер с требуемой суммой. Вопреки всем опасениям джедая и пирата контрабандист оказался человеком (зачеркнуто) тогрутом чести.
– Пятьдесят тысяч кредитов, – Эжвер высыпал перед довольной мордой Колиона целую гору кредитов.
– Отлично, – протянул пират, когда лично пересчитал деньги, – было приятно с тобой иметь дело, приятель. Можешь забрать своего джедая.
Когда Реван вместе с Эжвером отправился к шаттлу, тот сказал:
— Ты сильно рисковал, парень.
— Это ещё почему?
— Я мог не получить нужную сумму или не успеть. Или вообще просто испугаться и не вернуться.
— Но все таки получил деньги и вернулся за мной. Не бросил. Доверие — залог дружбы.
— Кто ты такой, таможенники тебя подери?
— Я джедай.
Реван уже взошел по широкому, серебристому трапу на борт корабля, как его окликнул Колион.
«Да что ещё такого удумал этот подлый мерзавец? – подумал Реван, однако сошёл корабля».
– Что такого ты ещё хочешь сказать мне, Колион?
– Реван, ты самый занимательный пленник, которых мы только захватывали! Очень жаль, что вряд ли мы свидимся ещё.
— О, поверь. Это случится очень скоро… — с угрозой прошептал джедай.
***
Повернув темно—русую голову в сторону опущенного трапа “Ястреба”, Митра неожиданно узнала одного из новоприбывших. Девичье сердце резко подпрыгнуло, а дыхание участилось. Сурик не могла поверить в то, что ее друг жив. Много ночей она проплакала, считая его павшим в бою, теперь уговаривала саму себя, что ей всего-лишь почудилось, неистово молясь Светлой Стороне, что не призрак Ревана ей померещился, но это был он. Из крови и плоти.
Сенаторы и джедаи встретили Ревана с помпой. Еще бы! Герой двух крупных сражений, по докладу своего командира Кавара, наконец, вернулся домой. Вперед вышел Тол Кресса, который по слухам намеревался в ближайшие дни выдвинуть свою кандидатуру на пост Канцлера.
— Республика должна знать своих героев! Вы, юноша — заслуженный герой! Мы вас благодарим и славим!
Когда кусок легкого металла цилиндрической формы и с кнопкой выпустил из себя чистую синюю энергию, толпа оглушительно взревела. Реван потряс оружием демонстративно, чтобы воодушевить джедаев и всех столичных жителей, а если быть педантично точным, то лишь тех, кто выкрал время, чтобы прийти сюда и увидеть возвращение “блудного сына”.
Мироощущение Ревана после того, как он побывал на войне и вернулся, бесповоротно изменилось. Каждый день, проведенный не там, где сейчас многие бывшие его одноклассники смело дрались и бессчетно гибли, казался юному джедаю потерянным. Его душа теперь принадлежала исключительно войне. Война была его стихией.
Конечно же, после таких шокирующих слов магистры срочно вызвали Ревана к себе, и тот явился к ним на совещание.
– Что вы наговорили? У вас что? Лихорадка? Или вас контузило в бою? Может, укачало? Или вы до сих пор не можете отойти после “пребывания” у пиратов? Так какие ситхи? Какой Экзар Кун? Он пал двадцать лет назад! Я был одним из воинов, атаковавших Явин IV! Экзар, как последний трус, не стал вступать в борьбу и покончил жизнь самоубийством! Бесславная смерть повелителя ситхов! Говорят, что он гордился тем, как идеально освоил владение световым мечом, но так и не решился сразиться с кем–то из нас!
Мастер Врук был непреклонен. Видя, что старика не переубедить, юнец понял бесплодность продолжения разговора и вышел. Ему надо было ещё очень многое обдумать. Реван решил добровольно уйти из Ордена, если ему не позволят вести полки на мандалорцев.
Митра Сурик смотрела на объект своего обожания на протяжении всей своей учебы в Академии с тревогой за него. Всегда веселый и озорной парень казался ей в последней время одновременно и крайне странным, и очень серьезным. Даже страннее ворчуна Ламара и серьезнее мудреца Вандара. Митре лишь удивлялась, как быстро менялось настроение Ревана; так, что она едва могла уследить за такой неустойчивостью: одно мгновение назад он сидел понурый, словно пребывал не тут, а где–то в более приятном месте, куда больше нет возможности вернуться, а затем резко вскочил и стал мерить комнату шагами, скрестив руки за своей широкой спиной.