Лоинс, как обычно, был одет в свой серый дорожный комбинезон и светлый плащ, и на ходу думал о чём-то своём, рассеянно усмехаясь в белоснежную бороду. На него смотрели с какой-то смесью страха и детской доверчивости… Он ни на кого не обращал внимания, пока не приблизился к королеве. Здесь он с очень серьёзным видом изысканно поклонился. Джулия ответила благосклонным кивком. Инесс сделала самый лучший реверанс, на который была способна; не зря же она репетировала всё утро. Королева прошла несколько шагов навстречу, и с улыбкой подала Инесс руку, с интересом глядя на неё, и при этом бросив загадочный взгляд на Лоинса.
— Ваше величество, — Лоинс склонил голову. — Ваш верный слуга прибыл засвидетельствовать своё почтение.
— Лоинс, вы же знаете — мы всегда рады видеть вас… Хотя вы, к сожалению, так редко посещаете наше королевство.
— Простите, ваше величество… Я не мог явиться раньше, и не смогу остаться надолго. Надеюсь, что за время моего отсутствия в королевстве не появились проблемы, которые бы требовали моего вмешательства.
При этих словах присутствующие беспокойно зашевелились. Все с детства помнили страшные сказки о том, как Лоинс решает проблемы.
Сразу же после окончания формальностей королева увела их в свой кабинет; остальным гостям было предложено развлечься танцами и фейерверками. В неофициальной обстановке Джулия и Лоинс перешли на более дружеский тон. Королева бросила взгляд на ребят, но Лоинс пожал плечами — “у меня нет от них тайн”. На Инесс королева смотрела с явным интересом, и с таинственной скрытой улыбкой. Инесс заметила, что её рассматривают, и постаралась задействовать всё своё очарование.
И всё же, Джулия явно была чем-то обеспокоена. Когда Лоинс сказал, что прилетел только на пару дней, чтобы встретиться с Келли, она, уже не скрывая тревоги, спросила:
— Но… вы ведь не заберёте её — опять, как в тот раз?…
Лоинс почему-то смутился:
— Нет… То есть, да… Но совсем ненадолго. Нам необходимо решить некоторые проблемы. Это займёт всего пару месяцев…
— …Ну в крайнем случае, год или два, — закончил он, как будто извиняясь.
Джулия устало вздохнула:
— Вы ведь знаете — без неё нам будет трудно.
Лоинс покачал головой.
— Сейчас опасность угрожает не только вашему маленькому королевству. Если нам не удастся решить проблему быстро — то и вы тоже рано или поздно окажетесь под угрозой, и возможно, намного раньше, чем через год.
— Да, я всё понимаю, — тихо произнесла Джулия, смирившись с неизбежностью. — И всё же надеюсь, что она вернётся… поскорее.
Городской парк начинался сразу за королевским дворцом и тянулся на несколько километров. Точных размеров его никто не знал — вроде бы, он со всех сторон был окружен городскими кварталами; но рассказывали, что там можно проблуждать много дней, и в конце концов выйти в лесу где-то в соседней провинции. Вокруг не было никакой ограды; и всё же, существовала какая-то невидимая граница, разделявшая траву на лужайках возле ближайших домов — от точно такой же травы, но уже на краю парка. Каждый, кто переступал эту границу, чувствовал, что что-то неуловимо изменилось.
Парк был открыт для всех, и никто не посмел бы препятствовать любому войти сюда — ведь у каждого жителя королевства было право прийти и обратиться к Ней. И всё же горожане редко ходили сюда, никто не хотел беспокоить Её по пустякам. Хотя она редко отказывала в просьбе. Все знали историю про купца, который трижды приходил к Ней и требовал горсть редкого жемчуга. В третий раз она ему сказала, что он зря пришел снова — ведь его жемчуг давно уже вырос в его же собственных почках. Только дети часто забегали в парк поиграть — но они не заходили далеко.
Лоинс привёл их сюда сразу же после аудиенции. Королева не пошла с ними, она лишь долго смотрела вслед из окна, как будто не успела сказать ещё что-то важное, пока они не скрылись за деревьями.
Как только они вошли в тень вековых дубов, их окружила тишина. То есть, было слышно звонкое пение птиц и шорох листвы, но звуки стали мягкими и почти незаметными, а краски летнего дня — нежными и чистыми, как будто ещё было раннее утро.
В холодную погоду в парке всегда было на несколько градусов теплее, чем за его пределами, но в тёплый летний день воздух оставался немного прохладным, очень свежим и кристально-прозрачным, только в глубине тенистых оврагов ещё висела голубоватая дымка. Деревья здесь никогда не сбрасывали листву, а лисы и олени вели себя нагло — ведь здесь никто никогда не охотился, а собаки наотрез отказывались преследовать дичь и принимались резвиться в траве, как щенки.