Комнаты, отведенные Элис, располагались во флигеле. От него к дому вела дорожка, обсаженная светло-розовыми гвоздиками, которые даже в столь поздний час источали чудесный аромат. С крыши дома доносилось сонное воркование голубей. Какая идиллия! — подумала Элис, все еще не в силах поверить в свою удачу.
— Ну вот я здесь и собираюсь работать на Дину Тайлер, — негромко проговорила она, когда дверь за экономкой захлопнулась. — Прости меня, папа, но я должна понять, что эта женщина значит для меня!
2
Фрэнк проснулся с отвратительным привкусом во рту. А когда попытался оторвать голову от подушки, то сделал еще одно открытие: голова нестерпимо болела. Хотя это состояние не должно было стать для него сюрпризом: прошлой ночью он выпил почти целую бутылку шотландского виски, так что стоило ли удивляться последствиям…
Впрочем, существовала объективная причина его невоздержанности. Подумав о ней, Фрэнк снова зарылся лицом в подушку и с головой укрылся простыней, в такую жару заменявшей одеяло. Дина — черт бы ее побрал! — настолько осложняла ему жизнь, что иногда он ловил себя на мысли, что хотел бы, чтобы его отец никогда не женился на ней. Или не умер бы так рано, оставив Фрэнка в столь щекотливой ситуации. Он сбросил простыню и оперся подбородком на руки. Что и говорить, если бы Грегори Тайлер не покинул этот мир, жизнь его сына была бы гораздо проще…
Фрэнк свесил с кровати длинные ноги и встал, безуспешно пытаясь обрести равновесие. Несколько секунд комната качалась, как лодка во время шторма, но затем вернулась в свое обычное положение. Пообещав себе, что никогда больше не будет так напиваться, Фрэнк направился к двери, с трудом передвигая ноги и увязая в длинном ворсе ковра, покрывавшего пол.
Солнечные лучи еще только начали пробиваться сквозь жалюзи. Выйдя на балкон, Фрэнк обнаружил, что они едва позолотили кроны деревьев. В это время года тропическая растительность цвела особенно пышно.
Фрэнк с грустью понял, что все еще считает это место своим домом… За бассейном и садом виднелись белые дюны, залив казался прекрасной декорацией, нарисованной на заднике сцены. Океан пенился и мягко накатывал на песок волны, в которых отражалось восходящее солнце. Отец построил здесь дом, чтобы наслаждаться окружающей природой, и его сын никогда не уставал от этой вечной красоты.
Кто бы мог подумать, что настанет время, когда ему придется делать столь унизительный выбор?! Теперь этот дом принадлежал Дине, и Фрэнку ясно дали понять, что он может оставаться здесь при одном условии…
Внезапно он заметил, что кто-то прогуливается вдоль бассейна. Это была высокая женщина в каких-то бесформенных брюках и просторной рубашке, так что судить о ее фигуре не представлялось возможным. Свои длинные рыжие волосы она заплела в косу, что выглядело довольно нелепо.
Новая помощница мачехи, прибывшая накануне, догадался Фрэнк. Дина, разумеется, не сочла нужным предупредить его, что дала объявление о вакансии. Точно так же, как не сказала о том, что уволила Грету. Бедная Грета! Следовало предупредить ее, что Дина не потерпит конкуренции. Взглянув на новую секретаршу, он усмехнулся: судя по первому впечатлению, с ней у Дины не будет проблем подобного рода.
Фрэнк состроил гримасу, неприятно удивившись, насколько циничным стал в последнее время. Конечно, отчасти в этом виновата Дина, но есть доля и его собственной вины: в конце концов, он сам позволил себе подпасть под ее влияние. Возможно, если бы он был более счастлив в браке, то смог бы побороть эту слабость…
Фрэнк понимал, что слишком часто и легко принимал точку зрения мачехи на происходившие события. Очевидно, так бы и продолжалось, если бы его не начало беспокоить одно обстоятельство: со временем он мог стать таким, как Дина, — берущим от жизни все, не задумываясь при этом о чужих желаниях…
Дина сказала, что новая помощница — страстная поклонница ее творчества, оставившая хорошее место в университете, чтобы работать с любимой писательницей. Но Фрэнку почему-то с трудом в это верилось.
Покачав головой, он заставил себя оторвать взгляд от женщины, в одиночестве продолжавшей свою прогулку, и отправился в ванную комнату. Холодный душ, как всегда, подействовал благотворно: снял похмелье и прояснил голову. Насухо вытершись полотенцем, Фрэнк провел ладонью по подбородку. Надо бы побриться, но нет никакого желания делать это сейчас. Пытаясь избавиться от угрызений совести по поводу собственной лени, он натянул поношенные джинсы, черный кожаный жилет и вышел из комнаты.