-Делайте все, что полагаете подобающим! – ритуальная фраза встречи гостя.
Лиссанайя
Шакры мягко мигнули и сменили свое свечение, возвещая о том, что наступил вечер. Нежный аромат чайной розы разлился в воздухе, смешался с моим дыханием и заструился по молчаливым каменным комнатам.
Я медленно открыла глаза. Еще один день без Учителя прошел абсолютно тихо и спокойно. Непривычно тихо и спокойно. Никогда бы не подумала, что тоску по дому сможет заглушить что-либо еще – тоска о мастере. Что я готова отдать все, лишь бы повернуть время вспять, променять его даже на свое возвращение на Землю. Но все лишь суета, напрасно, я вслушивалась в тишину пещер, стараясь услышать шуршащую походку старого доргаарда, увидеть шутливое многоцветное недовольство его льйини и тщательно скрываемую привязанность к несносной талантливой девчонке, ставшей за долгие месяцы такой родной.
С силой выдохнув воздух через крепко сжатые зубы, и стараясь не раскиснуть, я решила прервать очередную неудавшуюся медитацию и нарочито бодро соскочила на ноги. Рюш робко выглянул из темного проема соседней комнаты и, убедившись, что я полностью контролирую ситуацию, засеменил ко мне.
– Бедный мой, бояка! – запричитала я, поднимая его в сложенных ковшиком ладонях и сажая на плечо, – натерпелся! Обещаю, что впредь буду вести себя хорошо.
Паучок с сомнением покосился на меня всеми восемью глазками, но с плеча не ушел. Пару дней назад во время медитации, хорошо, что проходила она в малом учебном зале, я впала в бешенство и разнесла там все в пух и прах. Теперь вместо малого и среднего залов у меня появился еще один большой. Рюша тогда спасла только его способность развивать сумасшедшую скорость, во время которой он походил на хвост от падающей кометы.
Как это ни странно, но мне значительно полегчало. В основном этому способствовали чувство вины и стыд за всплеск неконтролируемых эмоций и плетений. Мастер был бы очень недоволен, малый зал был одним из его любимых.
Я взъерошила синий мех Рюша и, захватив миску с теплой водой и мочалкой, направилась к моей бывшей комнатке, по пути подкинув в огонь еще одну ногу гашара, когда-то давно, еще в прошлой жизни я приняла такую же за ветку. Сама я обитала в новом жилище, которое представляло собой отдельные однокомнатные апартаменты с холлом, спальней и ванной с небольшой купелью, вода в которую поступала из теплого минерального источника и была проточной. Его обустройство я закончила относительно недавно, когда мастерство моего плетения позволило мне преобразовывать камень и некоторые другие вещи, например, устроить некое подобие душа. Двери и необходимую мебель делала руками из стволов гигантских подземных лишайников, легких как пробковое дерево, но гораздо более прочных. Иногда помогала себе рисунком, что мастер всячески поощрял, но велел не увлекаться, т.к. такие плетения очень зависели от обстоятельств, как, например, человеческая магия. Гостевых комнат, естественно, у нас не водилось, поэтому раненый хассур был размещен в кладовой.
Войдя в комнату, я включила свет, на самом деле шакры уже почти уснули, но очень просто было регулировать интенсивность их свечения, кое-что подправив в их ощущении времени.
Дроу неподвижно лежал на постели, можно было подумать, что он мертв, настолько застывшей была его поза, но бисеринки пота на висках и слабое биение жилки на шее говорили об обратном.
Опять жар, я озадаченно нахмурилась. Толи это говорит о сопротивляемости организма всяким инфекциям и выздоровлении, толи об ухудшении его состояния. К своему огромному сожалению, в медицине я ничегошеньки не понимала. Хорошо хоть художникам преподавали пластическую анатомию, благодаря этим знаниям, интуиции и, конечно, последнему подарку учителя, мне удалось собрать это тело по кусочкам. Сейчас, на теле почти не осталось шрамов, регенерация внешних и внутренних повреждений заканчивалась, но весь процесс выздоровления шла основная борьба за его душу. В этом я всецело полагалась на мастера, хотя не оставляла и собственных попыток дозваться до блуждающего на границе Серых пределов сознания и уговорить его вернуться. В случае если мне это не удастся, вся предыдущая колоссальная работа окажется напрасной. Тело останется в коме, и стоит отпустить щиты, ему конец.
Когда размышления принимали такой ход, на меня наваливалось страшное оцепенение. Я ведь не просто не смогу сама добраться до здешних поселений, я элементарно останусь одна! А как же хотелось с кем-то поговорить! Все эти нескончаемые месяцы, несмотря на колоссальную занятость, мне безумно не хватало общения. Самого банального разговора, беседы, шуток, компании, в конце концов!