– Он сказал бы мне что угодно, лишь бы я купила его товар, – сказала Брисеида, пожав плечами. – Он ничего не соображал.
– Спроси его потом, если он все еще там. Как знать.
– Хм… Фу Цзи рассказал вам что-нибудь еще о том, как Элита использовала мои песочные часы? Я чувствую, что здесь что-то не так. Что они на самом деле сделали с драконом в пагоде? Они заперли его – это понятно. Но почему они поступили так за две недели до того, как он им понадобился? Что они так долго делали со зверем? Но что еще важнее, почему после этого они поместили песочные часы перед клеткой со львом на несколько дней? Вам не кажется это странным? Я чувствую, что нечто упускаю…
– Фу Цзи не рассказал нам всего, – ответил Менг. – Я знаю своего сына. Он решил, что некоторые знания лучше держать при себе.
– И что он рассказал тебе о призраке? Я имею в виду… о твоем мертвом брате, Менг.
– Ничего ужасного.
– Почему Шу Фан сообщил Ло Шэнь о песенной карте, которая позволила бы нам найти переход в Цитадель? Знает ли он о планах Элиты?
– Мой брат уже при жизни был любителем проделок. Ничто не доставляло ему большего удовольствия, чем сбивать людей с толку. Я не думаю, что мы когда-нибудь узнаем, что он имел в виду. Моему сыну пришлось много спорить с ним, чтобы добиться помощи. Ему было безразлично, что я могу умереть. По словам Фу Цзи, брат не считает смерть неизбежностью. Что вполне понятно, с его точки зрения… В конце концов, его смогла переубедить участь Ло Шэнь. Я очень надеюсь, что он поможет Фу Цзи освободить женщин моей семьи.
– Как думаешь, Брисеида, может ли еще существовать переход, созданный Цитаделью? – спросил Энндал. – Переход, в который можно попасть с помощью песенной карты?
– Не знаю… Именно с помощью песенной карты мой друг Бенджи нашел портрет доктора Рише в Цитадели. Та, что висит во всех палатах больницы, из которой я совершила переход. И именно этот проход между больницей и Цитаделью использовал херувим. Поскольку существует, по крайней мере, одна стихотворная карта, которая использовалась на протяжении многих поколений в Поднебесной, то такая практика не является исключительной для Цитадели… Эту зацепку нельзя упускать.
Менг прочистил горло:
– Мы узнали много полезных вещей в Поднебесной. Но если, с учетом всего сказанного, искусство Бая – единственная причина, по которой канцлер Ли был готов убить тебя, Брисеида, то именно в этом кроется наш способ ослабить Элиту. И именно на этом мы должны сосредоточить наши усилия. Мы должны купить кисти, чтобы Брисеида научила нас рисовать, как это делает мой брат.
Энндал кивнул, на его лице появилась улыбка. Признание достоинств брата в таком утверждении должно было дорого обойтись генералу.
– Возможно, идея хорошая, но уже слишком поздно, – вздохнула Брисеида. – Фэн-шуй является частью китайской культуры. Как только мы достигнем следующего пункта назначения, нам придется начинать все сначала. Это действительно глупо, все эти часы, проведенные за рисованием, правильное положение кисти, между небом и землей, опора на движения ци… Когда держишь руку в таком положении очень долго, она начинает болеть. И все впустую. Я знаю, когда пришло осознание: в телеге, по дороге на гору Шеваль-Нуар. Когда нас так швыряло, я перестала думать о конечном виде своего рисунка и сосредоточилась на движении, о чем мне постоянно твердил Бай. Я была так близка к тому, чтобы увидеть химер… Вот почему я заметила отражение дракона в зеркале.
– Ци – это название силы у народа Менга, но эта сила должна быть универсальной, – заметил Оанко. – Новое знание находится в тебе, и ты, вероятно, все еще можешь его использовать.
– Если бы овладение ци было опасно для них только в Поднебесной, Ли без проблем позволил бы тебе вернуться назад, как того хотели херувимы, – добавил Энндал.
– Кстати, – заговорила Лиз, – как ты думаешь, почему херувимы хотели тебя отпустить?
– Если бы я знала…
– Когда они в последний раз пытались убить тебя, они все еще думали, что письмо твоего отца было написано в реальном мире, – размышлял Энндал. – Мы помним, что Цитадель рассматривает только доказательства, созданные в реальности. Теперь они знают, что это письмо не может их уличить. Возможно, они изменили свой план.
– Брисеида по-прежнему является доказательством их ошибки, – сказала Лиз. – Что, если они надеются искупить свою вину, доставив старика из пустыни в Цитадель? Возможно, они надеются отследить источник сопротивления, теперь, когда им известна личность Брисеиды.