— Послать за Бакрасом! — прокричал вдруг правитель и верховный полководец с такой силой, что эти слова мигом разнеслись по всему утёсу громогласным эхом.
Превратившись в единый ответ на все их вопросы, чаяния, упрёки и стенания, это эхо в мгновение ока ясно дало понять остальным кто пока ещё оставался на вершине власти в их разорённом войной государстве. И тут же, не медля не секунды, от главного штаба отделился неприметный слуга, который вскоре вернулся, приведя с собой какого-то оборванца.
Впрочем, оборванцем этот человек мог показаться только на первый взгляд.
Непочтительно протиснувшись вперёд, странный путник в дорогой, но изношенной и изодранной от времени мантии непозволительно медленно и вальяжно поднялся на утёс, пока люди внизу продолжали гибнуть под копьями неприятеля, а стоявшие у него на пути бароны и графы лишь смиренно расступались, зная какое жуткое наказание могло ожидать каждого из них, если этот страшный человек хотя бы мельком заметит на себе их осуждающий взгляд.
— В чём дело, царевич? Меня тут оторвали от одной хорошенькой забавы с твоими наложницами… — пробурчал оборванец совершенно невозможным тоном, сочетающим в себе одновременно и похоть, и досаду.
— Скоро не останется у тебя времени на наложниц, — неожиданно сдержанно ответил ему король, сделав широкий жест рукой. — Лучше глянь сюда!
И проследив за описанным рукой полукругом, вечно бегающие глаза оборванца увидели все нескончаемые муки разбитого королевского войска, поражённого ярмом агонии и казни, топотом копыт вражеской конницы и окровавленной землей, которая местами была сплошь завалена горами поверженных тел, почти все из которых принадлежали и без того немногочисленной армии истощённого долгой войной Сентара.
— Ну, и чего? Какого лешего ты от меня-то хочешь?! — совершенно простецким языком бросил в сторону короля непочтительный человек в мантии. — Мне, знаешь ли, всё равно чьих наложниц ублажать: твоих или этого вон… как там его… Изольтеса. А войско твоё и так против него не ровня, я тебе это ещё…
— Ты служишь мне!!! — разразился король давно сдерживаемой перед оборванцем волной негодования и злобы. Однако тотчас же осёкся своих слов и нехотя смирил гордыню. — …Помоги. Нам больше не на что надеяться.
— Да вам, чёртовым людишкам, просто всегда не на что надеяться! То одно у них случается каждый день, то другое… — начал было спорить с ним ворчливым голосом человек в мантии, но тоже довольно быстро поостыл и только медленно вытянул вперёд свои костлявые руки. — Ладно. Дай-ка мне немного места. А то от вашего глупого страха и отчаяния в головах за версту несёт навозом. Как и от твоего тупорылого коня.
Такого невозможно было представить, но вскоре и генералы, и советники, и даже сам король, никогда не прощавший подобного обращения от кого бы то ни было, смиренно отпрянули в стороны, а над их головами внезапно зажёгся белый огонь, снизошедший откуда-то с небес. После чего загадочный оборванец, сделав несколько движений руками, одной широкой волной накрыл им всё бурлящее поле боя, чем заставил врага метаться от страха, а оставшуюся часть побеждённого войска Сентара нести этот огонь во все концы вновь разгоравшегося сражения. Через какое-то время каждый из воинов короля почувствовал необыкновенный прилив сил, и, когда его отряды обратили ситуацию в свою пользу, из рук стоявшего на утёсе человека вдруг вырвался ослепительный поток ветра и холода, который прорвал облака и заставил их буквально извергнуть наружу все те исполинские молнии и воды, что несли в своих руках немилосердные боги. Разлетаясь шипящей отравой, кровавый дождь залил оставшиеся силы неприятеля, но бежать ему было некуда: на соседних хребтах уже вовсю бушевал невесть откуда взявшийся дикий ураган, игравший с белыми палатками их короля и генералов, словно с игрушками.
А позади этого первозданного хаоса всё так же высился одинокий утёс с ошеломлённым королем Расмором Сизым, давшим впоследствии имя целой новой династии и именуемым после этого переломного сражения не иначе как Расмор Первый или Расмор Великий, а также всеми его испуганными советниками, генералами и вассалами, как всегда, не знавшими, что же им делать, когда придворный чародей принимался за свою проклятую ворожбу.
— Нету в вас ни силы, ни духа, чтобы преуспеть в своих жалких жизнях, дерьмоеды… — плевался между тем человек в изодранной мантии, переходя от одного заклятья к другому, пока наконец не закончил и не посмотрел в сторону короля. — Ну как, хватит с тебя, царевич?!