которой младшие офицеры награждались за
личную храбрость.
Немало классных рысаков и скакунов
перебывало у Рибопьера. Но Витязь для него на
всю жизнь остался самым любимым. Ведь именно
с этим белым жеребцом был связан его первый
большой успех в конной охоте. Над письменным
столом в кабинете петербургского дома Георгия
Ивановича
висел
портрет
Витязя,
кисти
знаменитого
художника-анималиста
Николая
Сверчкова...
193
Порой одно неудачное выступление ставит
точку в карьере лошади. Судьба Зимы сложилась
иначе.
Иван Кочергин был взбешён проигрышем
своей серой красавицы. Разумеется, винил он в
этом не себя, а наездника. С конюшни Полянского
Зиму он забрал. Но пока раздумывал кому её
передать прошло лето, бега на всех российских
ипподромах закончились... К началу зимнего
бегового сезона кобыла успела хорошо отдохнуть
от непомерных нагрузок предыдущих лет. К тому
же попала она в очень хорошие руки: к Андрею
Чернову, одному из потомков легендарного
наездника Семёна Чёрного-Дрезденского. В
январе-феврале 1884 года Зима блестяще бежала
на Семёновском ипподроме, где выиграла три
крупнейших приза, в том числе Императорский...
Сколько людей - столько и мнений. Часть
беговой публики, принялась осуждать не
Кочергина, а Полянского:
- Не так, Петька, кобылу работал. Раздёргал
её.
- А вы чего хотели? Он десять процентов
призовых имел. Вот и советовал хозяину ни
одного приза не пропускать.
- Да разве это ездок?! Кроме Зимы у него
отродясь резвачей не было.
Подобные разговоры смолкли только после
того, как в руках Полянского резво побежала
вороная голицынская Улыбка, которая по первой
194
же езде взяла «Приз памяти графа Орлова-
Чесменского».
Теперь, те же самые люди, восторженно
цокали языками:
- Да... Полянский это наездник. Золотые
руки...
В этом отношении за сто тридцать лет
ничего не изменилось. Любят у нас поливать
грязью вчерашних любимцев, а потом снова
восторгаться ими. И не только к бегам это
относится...
Как и предполагал Малинин, 31 июля
оказалось чёрным днём для букмекеров. Многие
понесли большие убытки. Кроме Мишки Кацмана
и тех, кто работал от него. Когда к ним приходили
подставные, через которых Дубецкий и Зарудный
сделали крупные ставки, их уже ждали сыщики.
Они брали «счастливчиков» под белы руки и
везли в сыскное. После разговора с Муравьёвым
все
предпочитали
забыть
о
выигрыше.
Радовались, что хоть не задержали, как
пособников мошенников...
Купца Грачёва приятели стали было
убеждать, что деньги по проигранному пари
можно не платить.
- Ведь этот моряк мошенником оказался!
Грачёв презрительно поморщился:
- Да хоть хлыстом или содомитом. К
нашему с ним спору это отношения не имеет.
Какое ещё жульничество, когда Витязь благодаря
195
своей силе, да золотым рукам Васьки Ефремова
выиграл?!
Он добился встречи с арестованным
Котовичем и выяснил, кому из его близких
передать причитающиеся деньги.
Для Митрофана Грачёва честное купеческое
слово было законом. Позднее выполнил он и
давний обед - построить дом, как две капли воды
похожий на «Казино де Монако». Дом этот
сохранился до наших дней. Находится он на
севере Москвы в парке «Грачёвка»...
Пожалуй, пора перенестись из Москвы в
северную столицу.
В апреле 1884 года в Санкт-Петербургском
окружном суде слушалось дело группы лиц по
обвинению
в
профессиональном
шантаже,
мошенничестве и ряде других преступлений. На
скамье
подсудимых
оказались
Дубецкий,
Зарудный, Корнилов, Грязнов, Котович и
Рабутовский. Все они были признаны виновными
и приговорены кто к ссылке, а кто и к тюремному
заключению.
Бульварная пресса сразу окрестила этот
процесс «Делом о «Чёрной банде». «Судебная
газета» и другие солидные издания писали, что
столь грозного названия Дубецкий, Зарудный и их
подельники не заслуживают. Однако признавали
уникальность процесса. Ведь в юридической
практике Российской империи до тех пор не было
196
случаев, когда судили за шантаж. «Чёрная банда»
создала прецедент.
Ходило много слухов о связях Дубецкого и
Зарудного в высшем обществе, редакциях газет и
журналов, сыскной полиции. Поговаривали и об
их тесном сотрудничестве с секретной полицией.
Вполне возможно. Департамент полиции МВД
Российской империи, как и спецслужбы других
государств, шантажа не чурался.
Косвенно подтверждают связи «Чёрной
банды» с секретной полицией и кое-какие
документы сохранившиеся в архивах.
В мае 1887 года на имя Главного
начальника Собственной Его Императорского
Величества
охраны
генерал-адъютанта
П.А.Черевина поступило из Берлина письмо от
Дубецкого, который отсидев три года в тюрьме,
уехал за границу. Оно слишком длинное, чтобы
приводить
его
полностью.
Ограничимся
выдержками:
Священной жизни монарха угрожает
опасность... Я послал об этом два заявления в
Департамент полиции, но никакого ответа не
получил... Я вошёл в круг крамольников, я могу
стать во главе их, для того, чтобы раскрыть их
адский замысел... Я был на заседании этих
негодяев. Постановлено непременно лишить
жизни Государя. В Москве только ему не
угрожает опасность. А повсюду не следует
останавливаться ни на один день. Не дай бог
197
остановиться в Харькове, туда послано два
негодяя, это мне подлинно известно. Не получив
соизволения на то, что я имею право заниматься
этим делом, я не сблизился ещё с ними совсем. Но
раз я получу свободу действий, то один сделаю
больше, чем все агенты русской полиции...
Как отреагировал Черевнин на это письмо
неизвестно...
С Петербургом связана жизнь ещё одного
героя этой повести. Я имею в виду отца русской
графологии, писателя Николая Дмитриевича
Ахшарумова. Это был величайший труженик и
человек увлечённый. Много сил и времени
потратил он, чтобы собрать уникальную
коллекцию образцов почерков. систематизировать
её. сделать обобщения. В 1894 году книга
«Графология или учение об индивидуальности
письма» вышла в свет. К сожалению до этого дня
Николай Дмитриевич не дожил...
Владимир Андреевич Долгоруков был
человек умудрённый жизнью, с молодости в
высших сферах общался. Он прекрасно знал,
немало у нас губернаторов и даже генерал-
губернаторов не любящих города и губернии
доверенные их попечению. Но вряд ли
предполагал, что именно такой придёт ему на
смену.
В
феврале
1891
года
Долгорукова
отправили в отставку. А в Москву прислали брата
царя Сергея Александровича.
198
Сегодня модно писать обо всех, без
исключения, представителях дома Романовых с
восторгом и придыханием. Все они, дескать,
патриоты и государственники, меценаты и