же ещё и скупцом. А Малинину он нравился.
Заносчив? Правильно делает, когда невеждам в
лицо говорит, что ни черта они в лошадях не
смыслят. Высокомерен только со скороспелыми
богачами, возомнившими себя хозяевами жизни.
Зато с наездниками, в отличии от других членов
общества, за руку здоровается. Да, он,
239
действительно, скуповат, в особенности в мелочах
и на себя. Но умеет быть щедрым, когда дело
касается серьёзных вопросов. Несколько лет назад
сгорела дотла деревня возле имения Стаховича,
так он бесплатно отпустил крестьянам лес на
постройку изб.
Стахович всегда славился как превосходный
рассказчик. А сегодня он был просто в ударе.
Наверное, от того, что за столом сидели
несколько офицеров лейб-гвардии гусарского
полка, в котором в молодости служил и он сам.
Все просто покатывались от хохота, когда
почтенный коннозаводчик в лицах, на разные
голоса передавал обстоятельства написания
юнкером Лермонтовым непристойной поэмы
«Гошпиталь».
Николай Хрущёв, приятель и ближайший
сосед Стаховича по имению всегда любил
подшутить над ним. Вытерев, выступившие от
смеха слёзы, он принялся, что-то считать на
пальцах. А потом заявил:
- Саша, чего-то я не понимаю. По моим
подсчётам, во время описываемых событий тебе
полагалось под стул пешком ходить, а не на
ножки, стан и грудь молодой полячки
заглядываться.
Снова дружный взрыв хохота. Старый
гусар, уличённый в лёгком фантазировании,
обиженно фыркнул:
240
- Слушать надо ушами, Коля, а не ... Я и не
говорил, что, в конце концов, она мне досталась.
Эту занятную историю я от нашего эскадронного
слышал.
Апельсин,
имеющий
правило
лично
обслуживать самых почётных гостей, поспешил
замять неловкую ситуацию:
- Александр Александрович, что же вы
совсем не кушаете? Вот извольте отведать матлот
из стерлядки. Я велел приготовить его не с
красным вином, а, как вы любите, с кальвадосом.
Стахович улыбнулся:
- Давненько я к тебе, Федя, не заглядывал, а
ты вкусы мои не забыл. Приятно слышать.
-
Имеется причина, чтобы помнить,
Александр Александрович.
... Когда-то Апельсин служил официантом в
«Яре». Однажды не угодил он чем-то двум
«саврасам без узды» - так издавна называли в
Москве с жиру бесящихся купеческих сынков. Те
принялись его колотить. Вообще-то побои для
трактирной и ресторанной прислуги дело
привычное. И даже выгодное - обидчикам, чтобы
замять скандал приходится раскошелиться. Но
«саврасы» разошлись чересчур: один выхватил
засапожный нож, второй вооружился горлышком
разбитой
«шампанки».
Могло
и
до
смертоубийства дойти, не окажись рядом юный
гусарский корнет Саша Стахович. Ох, и крепко
241
поучил он этих молодчиков! А их папаши потом
на коленях ползали, умоляли:
- Ваше благородие, не сообщайте по
начальству о наших балбесах. Сколько запросите -
столько и дадим.
Корнет от денег решительно отказался, а
Апельсину досталось пятьсот рублей. Они-то и
положили начало капиталу, на который он и
выкупил потом у наследников Ивана Ивановича
Яра ресторан...
- А матлот, Федя, действительно хорош... И
бифштексы с трюфелями весьма не дурны.
-
Зря
нахваливаете,
Александр
Александрович. Сам знаю, моим бифштексам
далеко до тех, которые Иван Иванович готовил.
Да не записал он рецепта... И супа «А ля Лортуа»
теперь у нас нет. А ведь знатоки говорили, что
этот суп из телячьей головы нисколько не уступал
настоящему
черепаховому...
И
секрет
приготовления паровых лещей утерян...
- Ты, Федя, зря переживаешь. К тебе
публика не за разносолами разными валом валит.
Завтракает она в «Славянском базаре», обедает у
Тестова,
блинами
перекусить
к
Ершову
отправляется. А к тебе люди едут повеселиться,
вина хорошего выпить, цыган послушать...
Кстати, что-то я их не слышу?
- У нас сегодня русский хор Анны
Захаровны поёт, потом венгерский.
- Экая досада!
242
- Но для вас расстараюсь. Будут цыгане.
Сейчас пошлю за Соколовым.
Цыган долго ждать не пришлось.
Хор Соколова много лет был в Москве, что
называется нарасхват. Пел он в Английском и
Купеческом клубах, в домах знати и именитого
купечества, на народных гуляниях. Но основной
доход всё-таки давали выступления у «Яра».
Сегодня выдался первый свободный вечер с
начала мая. Хотели было отдохнуть, но
Апельсину не откажешь, чего доброго обидится и
не подпишет контракт на следующий год.
Желающих петь в самом модном московском
ресторане
предостаточно,
как
в
Первопрестольной, так и в Питере.
Граф Рибопьер был большим любителем
старых таборных песен. Одной из них цыгане и
начали:
Ой, да невечерняя, невечерняя нитэ заря
Ой, заря, ой, да зорька,
Зорька виткак спотухала, спотухала...
Потом появились новые гости. Поздравить
виновника торжества приехала вся беговая
администрация
с
вице-президентом
Колюбакиным во главе. Зная, что Колюбакин,
хоть и стеснён в средствах, но отличается
широкой натурой, Соколов шепнул своим:
243
- Давайте величальную. Только пусть водки
нальют, а не шампанского, его Александр
Васильевич на дух не переносит.
Солистка хора Маша запела:
За дружеской беседою,
Где пир идёт горой,
Заветам дедов следуя,
Мы песню пропоем.
И в этой песне слышится
Нам отклик жизни всей
И сразу легче дышится,
И сердцу веселей!
Хор дружно подхватил припев:
Хор наш поет припев старинный!
И вино течёт рекой,
К нам приехал наш любимый
Александр Васильич дорогой!
В руках цыганки появился серебряный
поднос, на котором стоял хрустальный бокал
водки:
Так выпьем же за Сашу,
За Сашу дорогого.
Свет ещё не видывал
Хорошего такого.
Саша, Саша, Саша,
Саша, Саша, Саша,
Саша, Саша, Саша,
Саша, пей до дна!
И цыгане, и гости дружно поддержали
певицу:
244
Пей до дна!
Пей до дна!
Пей до дна!
Колюбакин неторопливо выпил бокал.
Белым батистовым платком промокнул пышные
усы и расцеловал Машу.
- Ох, хорошо... Никакая закуска не нужна, -
сказал он и бросил на поднос пачку
двадцатипятирублёвок.
Веселье продолжалось.
- Карлуша, ты ведь собирался нас угостить
каким-то необычным крюшоном? - напомнил
Малинин Петиону.
- Непременно, - улыбнулся тот и стал
объяснять Апельсину, что ему потребуется для
приготовления напитка.
- А для вас, что спеть, Александр
Александрович? - спросил Соколов Стаховича.
- «Цыганскую венгерку».
- Да не для меня эта песня, - замялся цыган.
- Вот двоюродный мой брат Ваня Васильев,
царство ему небесное, замечательно её пел. А у