меня так не получится.
- А ты попробуй, - настаивал Стахович.
- Ладно, - Соколов сел, перебрал струны
гитары. Начал он тихо, почти шёпотом:
Две гитары зазвенев,
Жалобно завыли...
С детства памятный напев,
Старый друг мой - ты ли?
245
С каждым словом голос его становился всё
громче и громче, переходил в крик:
Что за дело? Ты моя!
Разве любит он, как я?
Нет - уж это дудки!
Доля злая ты моя,
Глупы эти шутки!
Нам с тобой, моя душа,
Жизнью жить одною.
Жизнь вдвоём так хороша,
Порознь - горе злое!
Соколов уже не сидел повесив голову, а
плясал жонглируя гитарой, мелькавшей в его
руках с быстротой молнии. Вслед за ним пустился
в пляс и весь хор:
Чибиряк, чибиряк, чибиряшечка,
С голубыми ты глазами, моя пташечка!
И снова зарыдала гитара, снова перешёл на
шёпот Соколов:
Пусть больнее и больней,
Завывают звуки,
Чтобы сердце поскорей
Лопнуло от муки...
Стахович украдкой смахнул слезу.
- Порадовал, потешил душу... А говорил
ещё - не получится, - сказал он. Достал из
бумажника сторублёвку. - Спасибо, Федя.
Хрущёв, как обычно, решил подтрунить над
приятелем:
246
- Что это с тобой случилось. Саша? Такая
немыслимая щедрость. Не иначе, как сам деньги
печатать стал?
- Ничего ты, Коля, не понимаешь, - ответил
Стахович. - Хорошая песня цены не имеет... А о
фальшивых деньгах, господа, расскажу вам
презабавную историю. Не поверите, но не далее,
как в пятницу меня чуть не арестовали за
распространение поддельных кредитных билетов.
О подробностях умолчу, всё-таки дал честное
слово всё хранить в тайне. Скажу только, что в
Москве в большом количестве появились
фальшивые двадцатипятирублёвки. Ротмистр,
занимающийся розыском объяснил мне, как
отличить их от настоящих. У поддельных одна
розетка,
из
которых
составлена
надпись
«Государственный кредитный билет», несколько
светлее остальных.
- Дожили, - пробасил Колюбакин, успевший
под «Цыганскую венгерку» принять несколько
бокалов, разумеется, не шампанского. - Такого
почтенного
человека
как
Александр
Александрович, чёрт те в чём заподозрить... Эдак
и
меня
скоро
атаманом
шайки
фальшивомонетчиков
объявят.
Соколов!
Посмотри, я тебе, случайно, не поддельные деньги
дал?
Цыган поднёс ближе к свету одну
двадцатипятирублёвку, вторую, третью:
247
- Не знаю, только на всех бумажках одна
розеточка в букве «Г» посветлее других будет.
Вся компания, не исключая и Колюбакина,
встретила его слова хохотом.
В это время к Малинину подошёл
прилизанный молодой человек в чёрном фраке и
белом жилете - распорядитель. Склонившись к
самому уху Сергея, он прошептал:
- Сергей Сергеевич, вас дама спрашивает-с.
- Какая дама?
- Молодая, красивая. Одета богато, под
вуалью.
- А где она?
- В беседке вас ожидает-с.
Заинтригованный Малинин вышел в сад,
отделяющий ресторан от Петербургского шоссе.
Интересно, кто бы это мог быть?
По дорожке неторопливо прохаживался
местный участковый пристав Ленковский.
- Добрый вечер, Аркадий Петрович, -
поприветствовал его Сергей.
Но тот в ответ только холодно кивнул и как-
то странно посмотрел на него.
В одной беседке никого не было. Значит
таинственная незнакомка в другой. Но в другой, к
немалому удивлению и разочарованию Сергея,
вместо дамы под вуалью оказались старый усатый
жандарм и мужчина лет тридцати, одетый весьма
248
легкомысленно - в светлый пиджачной паре и
соломенной шляпе - канотье.
- Господин Малинин? - спросил жандарм.
- Да.
- В таком случае...
- Вы бы представились для начала.
-
Отдельного
корпуса
жандармов
подполковник Гагман. У меня на руках
постановление о вашем задержании. Следуйте за
мной.
- А с какой стати я вам верить должен?
Мундир, какой угодно достать можно. И
жандармский, и гусарский.
Ничего противозаконного Малинин за
собой не знал. Поэтому первое, что пришло ему в
голову - это ряженные. За последние годы они с
Лавровским много соли на хвост насыпали, как
уголовникам, так и политическим. Похоже, кто-то
из них решил свести счёты.
Сергей
никогда
не
расставался
с
револьвером. Правда сейчас с ним был не
надёжный, много раз проверенный в деле
«Наган», а маленький, удобный для ношения
пятизарядный «Марлин». Ничего, тоже оружие
неплохое. Рука сама по себе потянулась к
карману.
- Только без глупостей! - прикрикнул
жандарм. И громко позвал. - Аркадий Петрович!
Тут же появился Ленковский:
- Слушаю, господин подполковник.
249
-
Подтвердите
этому
недоверчивому
молодому человеку, что мы не самозванцы... А
теперь сопроводите его до моего экипажа. Только
револьвер вначале заберите. Он у него в жилетном
кармане.
Действительно,
жандармы,
подумал
Малинин, тогда причина в письме инспектору
секретной полиции, которое случайно перехвалит
Лёшка.
Пристав увёл Сергея. Жандарм покачал
головой:
-
Норовистый.
Такого
склонить
к
откровенности не просто... Ладно, поеду его
допрашивать. Вы со мной?
- Нет. Дождусь своего осведа. Хочу
убедиться, что он сделал всё как надо, - ответил
мужчина в канотье...
Через четверть часа в беседку заглянул
прилизанный распорядитель:
- Всё исполнено-с, Николай Сергеевич.
- Петя, ты же знаешь, меня всегда
интересуют подробности.
- Уже усвоил-с. Зашёл я в угловой кабинет,
где беговые наездники сегодня гуляют. Семеро
их, да ещё бывший извозчик Семён Гирин.
Отозвал я его в сторонку и говорю, что Сергея
Сергеевича сейчас в саду жандармы заарестовали.
У Семёна аж глаза на лоб полезли. Это, говорит,
путаница какая-то, форменное недоразумение
вышло. Тут я, как вы и приказывали, про
250
фальшивые деньги и сказал. Самолично, мол,
слышал, как жандармский подполковник обвинил
Сергея
Сергеевича
в
распространении
поддельных государственных кредитных билетов.
Семён матернулся, с места сорвался и помчался
куда-то. Даже уху на шампанском не доел.
- Уху на шампанском? Богато живут
беговые.
- Не всегда-с. Это сегодня их Васька
Ефремов угощает. Сказывает, ему граф Рибопьер
не пять процентов, а половину всех призовых за
Большой Московский отстегнул. А это более двух
тысяч.
- Ну я тебе столько дать не могу, но за
август получишь вдвое больше обычного.
- Благодарствую. Только я ещё не всё
рассказал. Когда в «Пушкинской комнате» был,
разговор о фальшивых деньгах подслушал.
Выслушав подробный рассказ осведомителя
о пачке двадцатипятирублёвок, подаренных
Колюбакиным цыганскому хору, мужчина в
канотье поморщился:
- Только такой важной особы, как вице-
президент бегового общества мне в этой тёмной