Больше никогда.
Разбежаться и взлететь
Прямо к облакам
Нам не страшно умереть
Нам не больно там»
Потом было написано: «Полночь. Меня больше нет». Я жирно перечеркнула эту строчку. Так старалась, что прорвала бумагу. Ниже лежали слова:
«Души в небо летят
В тишине.
Люди кругом молчат
Всё на дне.
Сердце снова кричит:
«Как же ты?»
И душа вновь болит:
«Кто же мы?»
Разбежаться, оттолкнуться.
Прямо в небеса
Мы должны с тобой проснуться
Распахнуть глаза.
Разбежаться и взлететь
Прямо к облакам.
Вспыхнуть, пламенем гореть
Жизнь давать мечтам!
Распахнулись небеса,
Разве не спастись?
Как твои они глаза,
Я молю: «Вернись!»
И спасение придёт,
Я его найду
И кто ищет, тот найдёт,
Ведь я жить хочу.
Разбежаться, оттолкнуться,
Прямо в небеса
Мы должны с тобой проснуться,
Распахнуть глаза.
Разбежаться и взлететь
Прямо к облакам
Вспыхнуть, пламенем гореть
Жизнь давать мечтам!»
Записывая последние строчки, я начала листать дневник в поисках чистого клочка бумаги. Среди страниц неприметно лежал кусочек картона. На нём почерком Евгении было написано: «Вместо визитки! Дверь!». На другой стороне был указан номер. Код явно не местный. Я вертела её в руках, поглядывала на снежные хлопья, беззвучно кружившие за стеклом. Чей это номер? Куда он приведёт? Жизнь – это игра! В какой-то степени авантюра.
Набрала. Пока слушала гудки, рассуждала, во сколько это обойдётся. Явно звонок на другой конец света. Что я скажу? Сейчас мне завернут на неведомом языке, а я замычу в ответ!
– Yes! I’m listening!3 – сонный голос пробубнил на том конце трубки.
– О, блин! Я не хотела, – проговорила в ответ, а потом опомнилась и добавила: – Sorry!4 – это единственное, на что я была способна.
Дальше последовал глубокий вздох.
– Можем поговорить по-русски! Я знаю этот язык, – его голос звучал без акцента. – Кто ты?
– Мое имя ничего не скажет. Одна женщина она оставила ваш номер. Она сказала, что Вы – дверь!
Он засмеялся.
– Так меня ещё никто не называл – Дверь! Вау!
Волнение брало верх, и я говорила откровенные глупости.
– Я не то хотела сказать! – я замялась. – Я очень сильно волнуюсь, – я решила быть откровенной.
– Заметно… Я тоже немного волнуюсь – не каждую ночь мне звонят и называют Дверью, – его тон был шутливым. Мы вместе засмеялись. Я слышала, как он ворочался в кровати, а потом, удобно устроившись, включил лампу.
– Ваш номер оставила Евгения Френкель, – я решила выложить карты.
До того, как я произнесла её имя, я улавливала его лёгкое дыхание, но стоило ему услышать, и он замер. Гнетущая тишина повисла в трубке.
– Она великая женщина, – его голос звучал иначе, исчезла сонная вуаль, появились глубина и интимность. – Она была рядом в самый тяжёлый момент моей жизни. Она направила, она светила, как маяк… К сожалению, её больше нет.
– Я знаю, – коротко сообщила ему.
– Откуда?
– Её квартиру выставили на продажу.
Некоторое время он молчал, я слышала его дыхание, ровное и приглушённое.
– Наверное, я знаю, кто ты, – начал незнакомец. – Я видел тебя один раз, когда забирал Евгению из больницы. Тогда ты отдала ей тетрадь и отказалась ехать с нами. Потом она читала мне отрывки из твоего дневника. Они впечатлили меня. Ты можешь сделать из этого что-то более глобальное?
– Возможно, – неуверенно прошептала я.
Я почувствовала, как он улыбнулся.
– Есть ли в тебе намерение сделать из своего дневника полноценную книгу? – дерзко заметил мужчина.
– Я не уверена, что смогу.
– «Осим хаим», она ведь говорила тебе об этом? Ты хочешь построить свою жизнь?
– Да, – не раздумывая, ответила ему.
Я ощущала, как он закивал, и лёгкая улыбка озарила глаза.
– Делай, то, что любишь и…
– Люби, то, что делаешь, – перебила его.
– Да! Она рассказывала о тебе. Как твоё здоровье?
– Спасибо! Теперь всё позади, всё наладилось.
– Я успел навестить её незадолго до кончины. Мы долго сидели на террасе, пили травяной чай, говорили о жизни. Она много рассказывала о тебе, о девушке, дневник которой читала мне на ночь по телефону. Евгения собиралась уладить дела и ехать обратно. Она говорила: «Меня мучит странное предчувствие, что мы больше не увидимся с ней».
– Что случилось?
– Несчастный случай! Роковое стечение обстоятельств.
– Как тебя зовут?
– Роман.
– Мы пили чай из твоих «гламурных» чашек?
Он засмеялся.
– В точку! Держи меня в курсе.
Я вышла на улицу; была глубокая ночь, кафе закрывались. Я перебирала пальцами по воздуху, напевая недавно сочинённое стихотворение, ловила снежинки ртом и кружилась, путая чёрные волосы с белыми хлопьями.