— Разве это возможно?
— Все заклинания можно отменить, если есть достаточно времени и умений, — Лир скрестил руки на груди, глядя на меня сверху вниз. — И представь, что гнусный человек может сделать с этой силой?
— Продать ключ, заработать кучу денег и купить хороший дом с большим количеством охранников, чтобы защититься от таких убийц, как ты. Жить в роскоши, над землёй, где никто не называет тебя грязнулей.
— Это ты бы так поступила. Леди Лейанна намеревалась открыть царство теневых демонов и потребовать верности от легиона монстров в обмен на их освобождение. Она хотела использовать ключ, чтобы собрать армии демонов и захватить мир. Она была извращённой озёрной девой и питалась человеческими страданиями так же, как суккуб питается похотью. Она убила бесчисленное множество людей, в том числе детей. Чёрт возьми, Аэнор, не делай из неё беспомощную девочку только потому, что она внешне похожа на тебя.
Скрестив руки на груди, я побарабанила кончиками пальцев по локтю. Возможно, он прав.
— Я понимаю, почему ключ может оказаться проблемой в чужих руках, и почему ты должен был удостовериться, что другие поняли угрозу.
Прохладный утренний ветер пронёсся над нами, и Лир посмотрел на меня сверху вниз. Золото сверкнуло в его глазах.
— Иногда мне приходилось совершать ужасные поступки, чтобы защитить людей Ис. И мне иногда приходилось делать ужасные вещи, чтобы защитить людей от сверхъестественных существ.
— Тогда, похоже, ты меня понимаешь. В этом отношении мы одинаковы.
Он выгнул бровь, и не похоже, что он готов был уступить в этом вопросе.
— Я не уверен, что это целиком и полностью так.
— Что? — переспросила я. — Но почему?
— Зимняя Ведьма предсказала твоё будущее. Она говорит, что твоя кровь отравлена.
— Она сказала мне то же самое. Это могло означать что угодно. Ты хоть представляешь, сколько дешёвого печенья я ем в день?
— Это ещё не всё. Я тебе покажу.
Он наклонился и обхватил мой лоб ладонями. На моей коже они ощущались тёплыми и нежными. Я закрыла глаза.
На мгновение в голове у меня сделалось пусто. Просто совершенно пусто. Затем вокруг меня поднялась зимняя буря с крутящимися вихрями искрящегося снега. Зимняя Ведьма подошла ближе, моргая глазами.
Волосы хлестнули меня по лицу — такого же светлого цвета, как у Лира, и мне потребовалось мгновение, чтобы понять, что это одно из его воспоминаний. Он направлял свою память прямо в мой череп.
Зимняя Ведьма уже была рядом с ним.
— Скажи мне, — прогремел над белым ландшафтом низкий голос Лира. — Что будет с Нова Ис?
Ведьма открыла рот.
— Она, из дома Мериадок, стремится установить царство смерти. Она, с отравленной кровью, стремится править царством костей.
Она издала душераздирающий вопль. Затем:
— Дочь дома Мериадок. Её красота скрывает её истинную природу. Её сердце превращается в пепел, её душа заражена злом. Она хочет отделить твою голову от тела, удобрить Нова Ис твоей кровью. Из неё льётся смерть.
Ещё один пронзительный крик, который как будто доносился из глубин ада.
Затем Лир убрал руки, и видение исчезло из моего сознания.
— Зимняя Ведьма никогда не ошибается.
Я попыталась отдышаться и уставилась на него, пока моё сердце тяжело билось о рёбра. По меркам пророчеств это звучало не очень хорошо.
Но это не похоже на меня. Я не хотела отрезать ему голову и удобрить Ис его кровью. И зачем мне царство костей?
Я почувствовала, как в моей груди разверзлась резкая пропасть, дикое желание доказать ему, что он ошибается.
— Ты же не думаешь, что это я.
Его тёмно-синие глаза впились в меня.
— Это ты. Дочь Мериадока, — он убрал с моего лица прядь голубых волос. — Зимняя Ведьма никогда раньше не ошибалась.
— Так если ты думаешь, что я собираюсь отрубить тебе голову, почему ты позволяешь мне болтаться вокруг тебя? Почему мы работаем вместе?
— Она сказала, что ты стремишься это сделать. Не то, что тебе это удастся. Я намерен остановить тебя.
Между нами потрескивала электрическая энергия.
— И как ты собираешься остановить меня?
— Любыми необходимыми средствами.
Я была благодарна ножнам, которые сейчас перекрывали мне кровообращение в ноге, потому что в них имелось оружие. В любой момент Лир мог решить, что я собираюсь отрезать ему голову, и он почувствовал бы себя обязанным попытаться остановить меня.
— Я в это не верю, — я не хотела царства костей.
Если только что-то не изменит меня… может быть, атам? Когда я прикоснусь к нему, что-то изменит меня?