— Иди спать, Джина.
Она кивнула на шёлковый плащ цвета мха, который я носила.
— Но посмотри на себя. Одета, как они. Тебе здесь тоже нравится.
Я посмотрела на плащ и длинное платье, которые были надеты на мне. Это не совсем мой стиль, хотя шёлк и был приятным на ощупь.
Джина снова укатила, а я направилась по длинному коридору. Неужели всего несколько дней назад Лир вытащил меня из этого подземелья? Это казалось безумием.
Пустая боль в груди омрачила моё настроение. Я отчаянно хотела, чтобы моя мать вернулась, и я оказалась так близко к ней… только для того, чтобы обнаружить, что смерть развратила её.
Но, может быть, она всегда была немного… не в себе? С того дня, как она убила моего отца, она каждый день носила своё свадебное платье, испачканное его кровью.
Я вспомнила, как Салем смеялся надо мной, когда я сказала, что я не выродок.
«Почему ты думаешь, что это не так?»
Никто не чувствует себя злом.
Я поняла, что больше всего обеспокоило меня в рассказе Лира о его матери.
Его мать была публично казнена, и даже если потом никто не говорил об этом открыто, моя мать знала бы об этом. Но она всё равно согласилась выйти замуж за моего отца. Она ухватилась за возможность выйти замуж за короля, который таким образом убил свою последнюю невесту.
Всё моё тело ощущалось холодным, когда я спускалась по старой, сырой лестнице в подземелье.
Трудно было увязать эту расчётливую версию моей матери — извращённую, слегка сумасшедшую — с той самой женщиной, которая расчёсывала мне волосы и обнимала, когда я обдирала себе колени.
У меня было больше столетия, чтобы привыкнуть к мысли, что она мертва. Так что не знаю, почему мне стало так грустно. Мне почти две сотни лет, и абсурдно думать, будто на этом этапе я нуждаюсь в ком-то, кто мог бы утешить меня. Ради всего святого, я же Аэнор, Свежевательница Шкур.
По какой-то причине слёзы защипали мне глаза, когда я пересекла тёмный коридор подземелья.
Проходя мимо, я заглянула в камеру Дебби. Её хрупкое тело лежало в углу, свернувшись калачиком, розовые волосы рассыпались по худым плечам. Я сняла плащ и просунула его между прутьями решётки для Дебби.
Всё ещё сжимая в руке бокал с вином из одуванчиков, я миновала ещё несколько камер.
Мелисанда сидела, сгорбившись в углу своей камеры, и её тело было испачкано грязью. Обрубки её крыльев и горло были перевязаны, хотя тёмная кровь пятнами покрывала бинты.
Увидев меня, она даже не собралась с силами, чтобы сердито нахмуриться. Она просто выглядела… побеждённой.
— Аэнор, — сказала она тусклым голосом, не отрывая глаз от камня. — Ты отрезала мне крылья. Ах ты, маленькая сучка, — произнесла она вяло.
— С другой стороны, я оставила тебя в живых.
— Это не плюс. Это дополнительная жестокость.
Я уставилась на неё.
— Я не понимаю, почему ты предала всех здесь ради короны острова, на котором никогда не бывала. Какой в этом смысл?
Теперь её глаза впервые заострились, и она посмотрела на меня, как хищная птица.
— Какой в этом смысл? Разве ты не заметила, как они действуют здесь? Они едят перед нами, совет трёх. Трое мужчин, которые принимают все решения. Я выполняю приказы. Я достаточно хороша, чтобы трахать, но не недостаточно хороша, чтобы советоваться со мной по поводу решений. Не настолько хороша, чтобы доверить мне все секреты, которые они хранят меж собой. Когда-то миром фейри правили женщины. С нами обращались как с богинями. Твоя мать всё это вернула. Настоящая королева фейри, как в старые добрые времена. И я собиралась стать её преемницей, возродить старый дом Марк'х, которым много веков назад правили женщины. Всё, что мне было нужно — это власть, которую я заслуживала.
Я испытывала странную грусть в её адрес.
— На самом деле ничего не вышло, не так ли?
Её взгляд снова стал рассеянным.
— Я чувствую на тебе запах Лира. Ни на секунду не думай, что он будет обращаться с тобой как с равной. Когда будешь пить это одуванчиковое вино там, наверху, в его комнате, не думай, что с тобой всё будет иначе.
Её губы выглядели совершенно пересохшими, и я протянула ей свой бокал вина из одуванчиков через решётку.
— Вот.
Она наклонилась ближе, подозрительно глядя на меня. Затем она схватила вино и жадно выпила его.
— Просто чтобы ты знала, — сказала я, — моя мать никогда не собиралась делать тебя королевой. Она хотела этого для себя. Она просто использовала тебя, чтобы фуаты подобрались к Лиру.
Мелисанда вытерла рукой рот, свирепо глядя на меня. Но, похоже, она закончила говорить.