– Ну, пусть бандиты, предположим, – громко говорил высокий статный парень, – но зачем? Ведь ничего же не тронуто.
– Пытаются запугать? – предположил другой.
– Запугать?
– Ну, типа это послание.
– Да какое-то странное послание. Непонятно ведь ничего.
– А если они наших забрали, чтобы выкуп потребовать? – сказала подошедшая к ним невысокая женщина с короткими рыжими волосами.
– Выкуп? – удивился высокий парень. – Да что мы можем им дать помимо того, что есть тут? Оружие, еда – вот же все. А больше у нас ничего нет.
– Но зачем-то они наших забрали, – не унималась баба. – Притом живыми. Как-то это странно.
– Это еще не все, – подал голос мужик, который до этого осматривал пустые машины. – Боя не было.
– То есть?
– Стреляли только наши из машин, да и то немного. Вокруг посмотрите – нет следов сражения.
– Как же так, – мотнул головой парень, – целя группа, вооруженная до зубов, и даже толком не пыталась отбиться? Я просто ничего не понимаю.
– Может быть, нападавших было слишком много?
– Если так, то у нас большие проблемы. С такими крупными бандами мы еще не сталкивались. Нужно найти этих подонков, и скорее. Наши ребята у них, и они могут быть еще живы. Давайте все тут осмотрим, вдруг остались какие-нибудь следы.
После этого предложения надежда отсидеться в укрытии растаяла как дым. Начнут вокруг лазать, точно обнаружат. Цент решил не доводить до этого, потому что потом трудно будет убедить незнакомцев, что он не при делах, и ничего плохого не замышлял. Решил действовать на опережение, с предельной наглостью и цинизмом.
– Добрый день, – крикнул он, не высовываясь из укрытия, и правильно сделал, потому что в ответ на его вежливое поведение последовал хамский огонь из всех орудий. Верхнюю часть забора буквально сдуло свинцовым ураганом, на Цента посыпались искры и куски жести. Затем кто-то закричал:
– Прекратить огонь! Прекратить!
Успокоились герои не сразу, какой-то тормоз выпустил несколько пуль уже после того, как остальные перестали попусту переводить боеприпасы. Цент решил, что потом установит личность этого стрелка, и сделает ему чрезвычайно больно.
– Кто там? Выходи! – прозвучала команда с дороги.
– Стрелять не будете? – прикинулся напуганным Цент.
– Нет.
Доверия к этим типам не было никакого, но Цент решил рискнуть. Оставив автомат в укрытии, он медленно вышел из калитки с поднятыми руками. Десятки стволов смотрели прямо на него, рождая внизу живота неприятный и унизительный холодок. Цент скосил взгляд, пытаясь высмотреть Машку, но та слишком хорошо спряталась. Это в лучшем случае, а в худшем, могла бросить его и попросту сбежать.
– Ты кто такой? – спросил высокий парень, что был тут, похоже, за главного.
– Цент, – ответил Цент.
– Как?
– Цент. Зовут меня так.
– Ну, предположим. И где твои приятели?
Цент попытался припомнить, а где же, в самом деле, его приятели, и настроение совсем испортилось. Часть приятелей, самых лихих и бескомпромиссных, являвшихся украшением девяностых, уже давно лежала в могилах. Менее лютые чалились на нарах вплоть до зомби-апокалипсиса, а теперь уже тоже отмучились. Ну и было несколько таких, которые потеряли остатки стыда и приспособились к временам порядка и стабильности. О них Цент даже вспоминать не хотел. Этих недостойных людей он раз и навсегда вычеркнул и из своей памяти, и из своего сердца.
– Что молчишь? – спросил парень.
– А что тут скажешь? – вздохнул Цент. – Тошно на душе. Какая бригада была! Какие дела делали! Куда оно все ушло?
– Значит, это ваших рук дело? – уточнил собеседник, имея в виду расстрелянную колонну.
– Нет, не наших, – честно ответил Цент. – Я сюда пришел за десять минут до вас.
На слово ему не поверили.
– Да взять его, и допросить с пристрастием! – вякнул какой-то мужик, злобно глядя на Цента.
– Это ты, что ли, брать собрался? – криво усмехнулся Цент.
– У меня в этой группе брат был, – зарычал мужик, хватаясь за рукоять огромного ножа, что висел у него на поясе.
– Мне на твоего брата присесть и поднатужиться, – честно объяснил ему Цент. – Да и на тебя тоже, в общем-то.
Мужик побелел от гнева и сорвался. Отшвырнул автомат, выхватил свой тесак и прежде, чем его успели остановить свои же соратники, бросился на Цента, запуская вперед себя волну словестного порожняка. Грозился убить, порезать на ленточки, надругаться в извращенной форме и далее в таком же духе. Цент даже в лице не поменялся. Стоял себе спокойно и криво улыбался. Был, разумеется, риск, но он все же верил, что Машка не из тех, кто бросит и сбежит. Прежде за ней подобного не замечалось.